Рик передернул затвор пистолета, в очередной раз пересчитал патроны и чертыхнулся — боеприпасов не хватало. Вернул оружие на привычное место — потертая наплечная кобура осталась еще с бывшей работы. В плане аксессуаров большинство наемников, которых он знал, были суеверны. У кого-то был любимый пистолет, страх потерять который заставлял огромных и злых мужиков бросаться в огонь и в воду. У других — специальный навесной карман на ногу. Кожаная сумка для любителей автоматического оружия — удобно перезаряжать русский «калашников» или американскую «эм-ку», которые в обилие появились несколько лет назад на рынке Забытого города. Выхватываешь из прилепленной к бедру сумки магазин, вторым движением ставишь его на место пустого — и снова готов стрелять. Рик понимал и тех, и вторых — но выбрал кобуру, полученную с первым табельным оружием в полиции. Тот «Макаров» давно потерян, кажется, утоплен во время операции на верфи. А кобура осталась — коричневая, пахнущая кожей и потом.
Алиса, сидящая на соседнем сидении, начала насвистывать знакомую мелодию. Да, точно, ту самую, которую шептал блюзмен в баре. Рик захотел рассердиться — слишком расслабленно девушка сидела. Похоже, нервозность от утреннего похода начала спадать, к ней снова вернулось хорошее настроение. Вместо того, чтобы нахмуриться, наемник лишь улыбнулся. Достал с заднего сидения веревку, быстрыми движениями начал отмерять метровые куски.
— Слишком долго, нет? Где Стэтт? — спросила Алиса.
— Успеет. Наш парень не торопиться, когда дело касается взрывчатки. Слишком большой у него опыт, чтобы ошибаться.
— Он так часто взрывал?
— Он постоянно взрывал. Стэтт редко стреляет, да и не любит это дело. Хотя обсудить, как что стреляет — за милое дело.
— Ты его так хорошо знаешь?
— Конечно. Мы же служили вместе.
— А что случилось? Почему вы сейчас не работаете в полиции?
— Потому что. Слишком много вопросов — ты лучше думай о деле, — огрызнулся Рик и отвернулся от девушки.
— Извини, я просто спросила, — Алиса дотронулся до плеча наемника.
Друг за другом прозвучали взрывы. Завыли сигнализации машин, припаркованные во внутреннем дворе приюта. В основном здании занялся огонь — через секунду в окнах начали отражаться тени от вспыхнувшей мебели и паникующих людей. Парадная дверь распахнулась, на улицу начал выбегать персонал — несколько кухарок, няньки, уборщицы. Столпившись около забора, они жались друг к другу, пытаясь греться. Небо затянули темно-синие тучи, моросил осенний дождь. Охваченное оранжево-красным заревом здание ярким пятном выделялось в черноте неосвещенного города.
