запрыгнул на колени к королеве, что захихикала, погладила длинные гибкие уши, и
существо исчезло. Салфетка в руках мага была салфеткой.
Лев поклонился королеве, прежде чем исчезнуть. Появилась скатерть.
Толпа аплодировала и смеялась.
Казалось, никто не заботился, что все иллюзии творили для королевы, а не для
родившейся девочки.
После ряда прелестных взглядов, иллюзионист взорвал одну конусоподобную свечу.
Толпа затихла. Левана чувствовала, что она – единственный человек, что не подался
вперёд от любопытства.
Он позволил чёрному дыму на мгновение осесть, прежде чем превратить его в пару
спутанных любовников. Два обнажённых тела извивались друг напротив друга.
Разврат вызвал неистовый смех от людей и кокетливую улыбку королевы.
Легко сказать, кто будет греть кровать её сестры этой ночью.
Левана чувствовала жар на щёках, хотя он и крылся за бледными лунными чарами.
Не то чтобы такое развлечение было шокирующим, но пока иллюзия сохранялась, она
чувствовала присутствие Эврета в комнате, словно гравитацию. Знание того, что он
видит это, слышит похабный смех, а думает о своих отношениях с женой, заставил
Левану чувствовать себя жалкой и ничтожной крошкой пирога.
Она не разговаривала с Эвретом с той поры, как он увидел её в образе Солстайс, что
было совсем необычным – ведь за всё время, что она его знала, они лишь перекинулись
парой слов на похоронах. Но она не могла избавиться от подозрения, что он избегал её
так же старательно, как она его.
Левана предполагала, что он убит её лунными чарами и обвинениями Ченнэри. Но
она не могла сбежать от фантазии, что он был польщён. Может быть, он начал замечать,
что его сердце трепещет при её виде. Может быть, сожалел о браке или понимал, что
брак столь же глуп, как и соглашение, как считали семьи при дворе, что он любил её… он
всегда любил её, но теперь понятия не имел, что с этим всем делать.
Это была очень сложная фантазия, что оставляла её ещё более подавленной, чем
прежде.
Дым угас под громкие крики, и иллюзионист всё ещё не оторвал свой взгляд от
свечи – и головы разорвались.
Левана закричала, отпрянув назад, так, что её стул упал на пол, и она с ним тоже.
Хотя пламя ревело над нею, яркое и мерцающее, она поняла после испуга, что от него не
происходило тепло. Никакой угрозы от огня, никакого запаха обугленной плоти.
Никто не кричал.
Никто не попытался уйти.
