Ченнэри думала, что если дразнит Левану, то может всем повелевать, и Левана не хотела
принимать это.
- Прекрати, - кипела она, вступая на первую площадку. Она обогнула резную колону
и направилась дальше, рука лежала на животе, как у настоящей беременной. – Ты
только ревнуешь, потому что никогда не получишь ничего нового со своими…
Она замерла на полпути вниз по ступенькам.
Два стражника стояли на нижней площадке.
Один из них – Эврет Хейл.
Дрожь прорвалась сквозь неё, от пустой утробы к груди, взорвалась у кончиков
пальцев.
Несмотря на обучение, Эврет не смог сохранить своё выражение стоизма. Он
уставился на Левану-Солстайс и пытался выглядеть профессионально, но оказался лишь
противоречивым и запутанным.
- Солстайс? – пробормотал он, нахмурившись и глядя на красивое синее платье,
натянувшееся на животе, искусно вышитые перчатки, что он видел в руках жены
накануне. – Ты должна отдыхать. Что ты тут делаешь?
Левана сглотнула и пожелала оказаться его возлюбленной.
- Увы, - промолвила Ченнэри, - я думаю, должна была сказать тебе, что он тут.
Вылетело из головы, - она спустилась вниз по ступенькам, пока не встала рядом с
Леваной, и положила руку на её плечо. – Не волнуйся, глупец. Моя младшая сестра
только делает вид, что она – твоя жена, - она перешла на шёпот. – Между нами говоря,
она могла бы даже лечь под тебя, да, дорогая?
Левана почувствовала, как всхлип поднимался к горлу, пытался выйти – и смог бы,
если она простоит ещё мгновение. Она попыталась подумать о чём-то, что хуже этого
мгновения. Эврет видел, как она притворялась его женой, слышал обвинение Ченнэри.
Она считала это унизительным. Она предпочла бы получить шестнадцать ранений в
грудь, чем ещё раз пережить это мгновение.
Оттолкнув сестру, она натянула красивое, безупречное лицо и выбежала из зала.
Мчалась так быстро, как могла, вопреки страже, что пыталась идти с нею в ногу,
игнорируя слуг, что бросались к стенам, дабы не встать на пути.
Она сорвала перчатки, добравшись до покоев. Одна цепочка щёлкнула. Вторая
перчатка порвалась. Она расстегнула золотое плетёное ожерелье, почти задыхаясь от
необходимости снять его.
Платье свалилось рядом, и её не волновало, испортила ли она его. Она хотела его
разрушить. Платье и перчатки превратились в комок – и она запихнула их в угол
