— Ты помолчи, — прервал его Самохин.
— В десятом, — сказала Катя и, подойдя к столу, раздавила сигарету о спичечный коробок. — Извините.
— Послушай, учитель, — возмутился Кирилл, — может, не будешь давить на психику?
Самохин пропустил его слова мимо ушей. Он тяжело сел на свою кровать, положил руки на колени.
— Блока прошли уже? — спросил он у Кати.
— Давным-давно.
— Сколько сидели?
— Два урока.
— Быстро вы его… — Самохин хмыкнул, порылся в своих карточках, что-то нашел, еще раз хмыкнул.
— А вы? — спросила Катя.
— Думаю, уроков пять… или шесть, — неторопливо ответил Самохин.
— Это он так, мечтает, — сказал Кирилл. — Будь его воля, он бы целый год им занимался. Бодливой корове бог рог не дает.
— Это точно, — сказал Самохин и, посмотрев на Катю, потребовал: — Ну читайте.
— А что читать? — растерялась Катя.
— Что помните.
Катя подняла глаза, посмотрела в потолок, пошевелила губами и довольно сносно прочла «О доблестях, о подвигах, о славе…».
— Ага, — сказал Самохин, когда она кончила. — Ну это кстати, что вы пришли. Я тут на вас кое-что опробую.
— А что же ты ей отметку не поставил? — с насмешкой спросил Кирилл. — Ни один ответ не должен остатьсябез отметки.
— Ты вот что… — начал Самохин.
— Слушаюсь, учитель, — Кирилл подобрал живот, выпрямил спину, — я весь внимание.
— Стихи не любишь, конечно.
— Терпеть не могу. — Блока тем более.
— В упор не вижу.
— Тогда ты мне пока не нужен. Можешь погулять в коридоре.
— Зачем вы его так? — Кате стало обидно за Кирилла. — Хороший парень.
— Ну разумеется, хороший, — невозмутимо ответил Самохин. — Плохому бы я так не сказал.
— Он знает, что я не стану лезть в бутылку, — проворчал Кирилл и встал. — Хорош бы он был на открытом уроке с фингалом.
— Скажите, девушка… — медленно начал Самохин, когда Кирилл вышел. — Кстати, как вас зовут? Катя? Голубева Катя?.. Скажите, Голубева, как вы думаете, у Блока цветные стихи или черно-белые?
— Мы этого не проходили, — удивленно сказала Катя.
— А если подумать?
— Ну вообще-то я наизусть не все помню…
Самохин молча протянул ей книжку. Она полистала, повторяя про себя: «Не то, не то…» — потом подняла на Самохина глаза и неуверенно произнесла:
— Черно-белые…
— Ага, — вроде бы обрадованно сказал Самохин. — Ну а почему?
— Не знаю
6
В дверь громко постучали, и не успел Самохин договорить свое: «Не заперто, входите», как в комнату решительно вступила Анна Семеновна.
— А, вот она, канарейка! — сказала Анна Семеновна, увидев Катю. — Пригрелась, голубушка? Родители-то знают, где ты время проводишь?'
