«…Впрочем, говоря по правде, я и сам еще не решил вполне, буду ли я вообще издавать книгу. Вкусы людей весьма разнообразны, характеры капризны, природа их в высшей степени неблагодарна, суждения доходят до полной нелепости»…
Я отложу перо, встану: почти сутки я писал, пальцы сводит судорогой, немеет рука. Вновь охватят меня сомнения: праведно ли то, что я задумал; быть может, в беспримерной гордыне посягаю я на то, что не принадлежит человеку, на то, что есть удел одного Создателя? Я снова и снова вспоминаю брата Умберто, его странные и страшные для меня речи, обещание, что написанное мной воплотится, что слабый и дрожащий голос будет услышан. Правда ли? А может, он ошибался? В каждом письме своем Учителю спрашивал я — об одном, только об этом — но он отвечал уклончиво или не отвечал вовсе; в последний же месяц писем не было. Сегодня утром отправил я в монастырь слугу — с запиской отцу Умберто; просил его принять меня — в любое время, днем, ночью; он был мне нужен — именно теперь, когда мой труд, который скрывал я так долго, готов к напечатанию…
Я упаду на колени перед окном, опять и опять обращаясь к Богу, моля Его указать путь, явить Свою волю. И укрепившись духом после краткой молитвы, поднимусь и возьмусь за перо. Я вижу остров, вижу город — Амаурот, вижу свободных и счастливых людей; да, я должен продолжать. Если Господь выбрал меня орудием Своим, значит, таков Его замысел. Стало быть, я должен, обязан завершить начатое, закрепить на листе истину, чтобы написанное стало явью. Господи, неисповедимы пути Твои, и только Ты знаешь, почему к столь огромному и славному труду привлек недостойного грешника.
Я вернусь к своим записям, пролистаю страницы. Вот оно — свидетельство того, что я не обманываюсь, что святой безумец Умберто не обманул меня: написанное воплотится, потому что такова святая воля Господа нашего Иисуса. Это Он показал мне, каким должен быть мир, задуманный Им для блага Его созданий. Люди забыли, что единственный пример, вечный образец для подражания дан — искать его нужно не в земном, а в Божественном; в Евангелиях и Писаниях апостольских. Разве было у Господа нашего имущество или деньги? Разве не сказал Иисус: «Отдайте кесарю кесарево»? Пока существует собственность, пока деньги составляют все, до тех пор никакое правительство не сможет обеспечить своему народу ни справедливости, ни счастья; справедливости, потому что все самое лучшее всегда будет доставаться самым последним людям; счастья, потому что все блага будут распределены между немногими и вся масса народа будет пребывать в крайней нищете… Пока существует собственность, самая большая и притом самая достойная часть человеческого рода будет вечно стонать под бременем забот и лишений…
