Очень уже давно не задавали мне таких вопросов просто так, по-человечески, из любопытства. Кому надо — и так знали. А спрашивали чаще всего люди в форме, заполняя протокол. В общем, я стал рассказывать. Не то что «Остапа несло» — просто вдруг захотелось.
Кивок. Другой. Промельк понимания. Взгляд, еще. Я говорил. Он слушал. Я жестикулировал, ходил по комнате, повышал голос. Он стоял прямо, потом присел на стул; молчал. Что-то устанавливалось, прорастало; словно щупальцами тянулся ко мне его интерес, а мои фразы цеплялись за пестрый пиджак и дорогие запонки, за странную греческую фамилию и сжатые тонкие губы. А интерес был — я это ощущал, слышал — он бился и нарастал, словно тяжелая кровь внутри исколотой вены. Помню еще, как в разгар моего повествования заскрипела дверь — но никто не вошел; сквозняк, наверное, — ничего, я прикрою. Он встал, закрыл дверь и — опять вдруг — задал вопрос:
— Скажите, Борис, вам ведь нужна работа?
Работа? Мне? Не факт. Мне нужна была цель — это да, это требовалось незамедлительно. Что же до лямки… С другой стороны, — быстро рассудил я, — это ведь на время, что бы он ни предложил — уборщиком, курьером, грузчиком. Почему нет? Жить-то по-прежнему было негде — и черт его знает, когда нарисуется новый в судьбе поворот; я рискнул:
— Нужна. А вы хотите мне что-то предложить?
— Почему бы нет? В наш фонд пойдете работать?
— Кем? И что делать, какие обязанности?
— Ну, кем — это мы решим; если для вас важна должность, придумаем. А обязанности… Разные. По сути, будете моим референтом. Заместителем, так сказать.
Вот это да! Я чуть было вслух не сказал: вот это да! Удержался, спросил только: за что, мол, такое доверие?
— Вы мне нравитесь, — просто ответил президент.
Выйти на новую работу я должен был через два дня. Договорились еще, что до аванса жить я буду пока здесь же.
…Почти весь оставшийся день гонял я в голове — туда-обратно — непонятный наш разговор. Придумывал зачем-то другие ответы, прикидывал — а что бы на это сказал мне странный президент; разбирал малейшие его интонации, оттенки мимики, изо всех сил своих пытаясь отыскать отгадку. По странной какой-то ассоциации вспоминался студенческий мой дружок, Сенька. Он был при мне этаким Санчо: непрерывно восхищался, ходил следом, как собачка, стоял за меня в очереди в столовку, писал вместо меня лекции; однажды даже пиджак почистил накануне свидания. Этот пиджак, купленный задорого с рук у какого-то спекулянта, я ему же потом и отдал.
