Вася безвозвратно задумался.
— Так вот тебе одна история напоследок. Не так давно один очень уважаемый вор — называть не буду, незачем — умирал в Бутырке. Перед смертью написал прокурору письмо: «Прошу больше не считать меня вором в законе, поскольку в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году был коронован неправильно, с нарушением воровских законов и традиций». Вор в законе, Вася, — это ум, честь и совесть… Путевку в жизнь дает молодняку… Зато потом, если фраернешься, может за тебя и перо получить. Это, Васек, высокая себестоимость.
Достал сигарету, закурил и вдруг точно провалился в свое прошлое — почти такими же точно словами объяснял мне суть социального устройства дядя Паша. Вася смотрел на меня во все глаза, заслушался, похоже. А я обратил внимание на щит с ключами — как раз за его креслом. Сделал засечку в памяти: сойтись надо с Васей поближе. Ключи от сейфов, что видел я в хранилище, наверняка там, на этом самом щитке.
Бывший телок неожиданно сказал:
— Борь, а я вспомнил: у нас был один вор. Арапет звали. Может, слышал?
Слышал, да. Приходилось. Только не вор он был — а типичный отморозок, бандит. Мразь редкая, Арапет рязанский. Да и Васин босс — наверняка из той же породы. Хоть и давал своему телохранителю шлюх пользовать.
Кстати, о шлюхах…
Через четверть часа, попрощавшись с Васей, я поехал на Земляной Вал — там, напротив Курского вокзала располагалась неплохая точка; во всяком случае, соотношение цена-качество было лучше, чем на Тверской. Колоритная толстая мамка предложила сразу двух — но мне было не до излишеств, требовалось просто восстановить психику. Взял одну, поехал домой.
Украденные антикварные книги были у меня с собой — в черном полиэтиленовом пакете.
* * *
«Куплю предметы старины…», «Принимаем на оценку и продажу старинные вещи…», «Антиквариат, раритеты: продажа, комиссия…», — утро воскресенья я провел с охапкой газет.
Проститутка ушла, вполне довольная чаевыми — в ожидании больших барышей я не стал жалеть денег, дал ей пару сотен зеленью: отработала как надо.
Как только короткая стрелка переместилась к цифре девять, я выскочил из дому — к киоску «Союзпечать». Привычно удивился: союза нет, а союзпечать есть. С другой стороны, и комсомола нет, а «Московский комсомолец» есть и «Комсомольская правда». Было красным, стало желтым. Пресса, пачкающая руки типографской краской, порадовала обилием нужных мне объявлений: я выписал с десяток адресов, почти все на Арбате и рядом — удачно. Выпил чаю, есть не хотелось; оделся потеплее — кто знает, сколько придется ходить, — и поехал продавать книги. Почему-то тогда, в первый раз, я не листал их, не рассматривал, не прикидывал мысленно, сколько стоят — да что там, даже не помню, что это были за книги. Одна — «Майн Кампф», точно, остальные… Бог их знает, не хотелось мне знать.
