На середину площади — ее-то я никогда не забуду — въехала крытая брезентом повозка, окруженная эскадроном вооруженных до зубов мадьярских кирасиров, а в ней стояло два тяжелых окованных сундучка. Они казались не особенно большими, но, когда солдаты вытаскивали их, было заметно, что сундучки весят немало. Мы так наседали на эту повозку с диковинным грузом, что кирасирам пришлось отгонять нас от нее. Я очутился в первом ряду, и чудесные сундучки оказались прямо перед моими глазами. Мне даже удалось заметить на одном из сундучков, сбоку, маленькую свежую царапину, — по-видимому, он пострадал в пути. Разве я мог тогда предвидеть, что эта царапина способна лишить меня головы?
Полковник Помпейо и его штаб еще не прибыли, и все хлопоты по выплате денег солдатам взял на себя наш лейтенант Тайфл.
Солдат не пришлось сзывать барабаном. При выдаче жалованья никогда не бывает отсутствующих. Но в каждой бочке меда бывает своя ложка дегтя. Так и тут — лейтенант объявил, что он сможет выплатить нам только половину задержанного жалованья, поскольку, мол, полковая касса получила не все деньги. Правда, солдаты, было, заворчали, но скоро притихли, — каждый желал получить то, что было возможно, — с паршивой овцы хоть шерсти клок. К тому же, когда на ладони у изголодавшегося человека появятся гульдены, то он уже не думает ни о чем другом, как поскорее купить что-нибудь поесть.
Так, по крайней мере, отнеслись к этому мы, новобранцы. Однако старые солдаты не радовались, — они быстро раскусили, в чем дело, и стали покрикивать — им-то, мол, хорошо известны подобные штучки — и требовать выдачи всего, что им было положено.
Одноглазый лейтенант свирепо смотрел по сторонам, желая накинуться на кого-нибудь из крикунов, но те были осторожны и каждый раз кричали ему как раз с той стороны, куда этот черт тогда не смотрел. Когда же бывалые солдаты убедились, что их немало и к ним присоединяются другие, они начали орать и стучать копьями о землю. Казалось, теперь загремела вся площадь.
Лейтенант Тайфл вскочил на стол, за которым производил выплату денег. Он был бледен от бешенства, кусал губы и, как дьявол, сверкал своим глазом. Кирасиры, доставившие сюда деньги, сбились вокруг него, словно защитная стена, и обнажили мечи. Но это только подлило масла в огонь.
— Уберите свои перочинные ножи!
— Как же, испугались мы вас!
— Выдайте нам жалованье сполна!
Возмущение начало принимать угрожающий оборот, и лейтенанту пришлось прибегнуть к новой уловке:
