Сказка о Старом Адмиралтейском Якоре | страница 2
По ночам на пустынном берегу раздавались странные звуки: казалось, кто-то переговаривается друг с другом, вздыхает, ахает.
В одну из черных, непроглядных ночей сквозь монотонный шорох дождя и мерный шум прибоя услышал Старый Адмиралтейский Якорь такой разговор.
— Я не просто стекляшка, — прозвенел чей-то тонкий голосок. — Когда-то давным-давно была я дном винной бутылки. И бутылка была не простой, а любимой бутылкой капитана. Была она оплетена гибкой цветной лозой, а длинное горлышко закрывалось фарфоровой пробкой. И пробка была не просто пробкой, а головкой забавного мальчишки с длинным носом и оттопыренными ушами…
На минуту из-за туч выглянула луна, и Якорь увидел круглую стекляшку. Вода легонько покачивала ее на гальке, и она позванивала.
— Однажды в сильный шторм бутылка упала со стола и разбилась. Меня выбросили за борт вместе с другими осколками. Много лет прошло… Мечтаю я попасть в руки хорошей доброй девочки, которая унесет меня отсюда вместе с другими стекляшками. Я бы рассказала ей много удивительных историй.
— А я уже и не мечтаю быть полезным людям, — печально сказал кусок дерева, из которого торчали ржавые кривые гвозди.
— А кем ты был? — глухо спросил большой белый камень.
— Грустно это вспоминать… Был я днищем рыбацкой шхуны. В сильную бурю ее разбило о скалы. Вот и носят меня по морю ветры. То прибьют к берегу, то снова плыву куда-то.
— Нет, у тебя не все потеряно, — заметил камень. — Ты еще можешь сгореть на костре, обогреть кого-нибудь.
Шумно ворочалось в ночи море. Робкие звезды, что изредка показывались из-за туч, вспыхивали и гасли на темной воде. Время от времени далеко среди волн появлялись огоньки и быстро таяли. Якорь с интересом прислушивался к беседе на берегу.
— А вот я потерял всякую надежду… — продолжал камень.-Видите холм? Все там сейчас пусто и голо. А когда-то стоял на холме красивый город, обнесенный каменной стеной. В городе жили мастеровые люди. Они делали ткани, глиняную посуду, украшения из металлов, торговали с заморскими странами. А я, обтесанный топором каменщика, лежал в крепостной стене этого города. Но пришли в эти места злые и жестокие люди. Они сожгли и разрушили город. Я скатился сюда с холма, и с тех пор по крупице гложет меня море, делает все круглее…
Якорь слушал неторопливый разговор на берегу под размеренный шум набегающих волн, и припомнились ему картины давних лет.
Было это еще при царе Петре Первом. Русское государство стремилось выйти к морям. И приказал Петр создать Адмиралтейства для строительства военных кораблей и всего того, что нужно для них. Было основано такое Адмиралтейство и в Воронеже. В литейных цехах лили пушки, в кузнях ковали якоря. Делали цепи, гвозди, пеньковые канаты. И, словно это было вчера, увидел Старый Адмиралтейский Якорь, как лежит он на широкой наковальне и ему нестерпимо горячо. А рядом, опершись грудью на ручку пудового молота, шумно дыша, стоит бородатый кузнец Федор. Кусочки окалины прилипли к его голым плечам. Еще дымится на нем парусиновый фартук. Он только что сделал последний удар по новорожденному Якорю и, переводя дух, любовался своей работой. С кончика его носа падали на Якорь капли пота и, высыхая, оставляли белесые пятка.
