— Впусти его.
— В этих сапогах он сюда не зайдёт, — и я сразу понял, что так и будет, пока она разговаривает таким тоном. — И почему бы тебе просто не перестать с этим возиться? Ты только зря тратишь время.
Женщины так нетерпеливы.
— Лудильщик…
— А этот кусок вообще не сюда.
Я бросил собранное безобразие на пол и, пройдя мимо неё, спустился вниз по лестнице в большой зал. Большой в этом контексте — строго сравнительный термин.
Эбба и я понимаем друг друга. Для начала, он практически мой ровесник — я моложе на неделю; что с того? Мы оба выросли, молча стыдясь своих отцов (его отец Оссан был самым ленивым человеком в округе, мой — тоже), и оба были втайне разочарованы своими детьми. Он вступил во владение своей фермой незадолго до того, как я вернулся домой из Аутремера, поэтому мы в каком-то смысле стали нести ответственность за свою жизнь примерно в одно и то же время. Я не испытываю на его счёт никаких иллюзий и не могу себе представить, что он чувствует ко мне иное. Эбба среднего роста, лысый и тощий, сильнее, чем выглядит, и умнее, чем кажется. Когда я был мальчишкой, он устанавливал для меня мишени и собирал стрелы; никогда ничего не говорил, просто стоял рядом со скучающим видом.
У него было странное выражение лица. Он сказал, что я не поверю тому, о чём он собирался мне поведать.
Дело в том, что у Эббы нет абсолютно никакого воображения, даже когда он буянит во хмелю — в его случае пьяно хнычет. Если у вас сложилось впечатление, что он «не представляет из себя ничего путного», как отзывается о нём моя жена, то это случается довольно редко. Примерно дважды в год по особенным дням (понятия не имею, что это за особенные дни, да и, честно говоря, не спрашиваю) он устраивается на сеновале с большой четырнадцатифунтовой флягой и слезает оттуда только тогда, когда она опустошается. Что я пытаюсь объяснить, так это то, что он не имеет привычки видеть вещи, которые, прямо скажем, не существуют.
— Там дракон, — сказал он.
Это Оссан, его отец, повидал всевозможные странные и удивительные вещи.
— Не будь настолько глупым, — проговорил я.
Он же просто смотрел на меня. Эбба никогда не спорит и не противоречит; в этом нет необходимости.
— Хорошо, — сказал я, выдавливая слова наружу, будто толстяк протискивался сквозь узкий дверной проём. — Где?
— Под Меребартоном.
* * *
Краткое отступление касательно драконов.
Их не существует. Однако есть Белый Змей (его более крупный сородич, Синий Змей, в настоящее время почти наверняка является вымершим видом). Согласно «Неполному бестиарию Храбануса» Белый Змей обитает в большом и полностью непредсказуемом поясе болот, в который вы попадаете после того, как пересечёте пустыню, направляясь от Крак Боамонда к морю. Храбанус считает, что это гигантская летучая мышь, но добросовестно цитирует Присциана, полагающего, что это лишённая перьев птица, и Салонинуса, утверждающего, что это крылатая ящерица. Белый Змей может достигать пяти футов в длину — от носа до кончика хвоста; три фута из них приходится на хвост, но он всё же может вас препротивно укусить. Они пикируют с деревьев, что может ужасно всполошить (говорю так по личному опыту). Белые Змеи питаются почти исключительно падалью и гниющими фруктами, редко нападают, если их не провоцировать, и абсолютно точно не выдыхают огонь.
