Я вытащил заточку и опустился на колени у ближайшего трупа.
— Что ты делаешь? — удивилась Марина. — Прекрати.
Я вспомнил, с каким отвращением она глядела, как я ел крысу на крыше Поезда.
— Без мяса нам не выжить.
— Прекрати.
— Не будешь ты — я буду, — отрезав перламутровый кусок, положил в рюкзак; по зеленой ткани расплылось багровое пятно. — Ведь я же не заставляю тебя…
Марина повела плечом, подкинув лямку автомата, и пошла вперед, проваливаясь в снег на каждом шагу. Я последовал за ней.
Железнодорожная насыпь за ночь превратилась в белый курган, но по шпалам идти гораздо легче, чем по лесу.
— Почему ты не ешь мяса?
Марина обернулась, поджидая, пока я догоню ее.
— Я не ем крыс и тварей, а мясо ем.
Я засмеялся.
— Что смешного?
— В Джунглях нет другого мяса.
— Ты плохо знаешь Джунгли.
Я умолк. Марина задумчиво смотрела на теряющуюся вдали дорогу.
— Еще километр — и устроим привал, — сказал я, увидев, что Марина опять захромала.
Снежинки кружились перед глазами, норовя проникнуть в нос, рот. Слева с треском сломалось и рухнуло дерево.
Снег повалил так густо, что я перестал видеть фигуру идущей впереди Марины. Эта непогодь нам на руку.
— Марина, привал.
Девушка вынырнула из белой пелены; на лице, разгоревшемся от ходьбы, таяли снежинки.
— Ура!
— Ты могла бы сказать, что хочешь передохнуть.
— Да ладно.
Мы спустились с насыпи и вошли в лес. Уходить далеко от дороги опасно, можно заплутать или наткнуться на стрелков. У ближайшего поваленного дерева я остановился, положил на снег рюкзак.
Марина села на комель, принялась расшнуровывать ботинок.
Разводить костер в лесу — дело рискованное, но после ночи, проведенной на дереве, нам необходим кипяток. Густой снегопад скроет дым.
Я чиркнул зажигалкой. Сырые листья — не бог весть какая растопка, от них больше дыма, чем огня.
С третьей попытки ветки все-таки занялись — костер запылал.
Заточкой я отковырял со ствола березы несколько наростов мутного льда. Но в чем его растопить? Свой котелок я потерял еще до посадки на Последний Поезд.
— Андрей.
Я оглянулся — девушка забинтовала ногу какой-то тряпицей и уже натягивала ботинок. Улыбаясь, она постучала себя по голове; звук получился гулкий, как от колокола.
— Ты чего?
И тут же понял, что она имела в виду.
Снял шлем, сорвал с него ткань, — черт возьми, отличный котелок.
Лед зашипел, подернулся облачками пара. Скоро обзаведемся кипятком. К этому времени неплохо бы и пожевать приготовить.
Я срезал толстую ветку, сделал ловец. Вынул мясо — парной запах защекотал ноздри.
