Мы оплакивали нашу загубленную жизнь. Ожоги ее кабин. Я пытался замолчать стыд моего нового статуса: безработный. Она хотела оправдаться, а мне не нужны были оправдания. Она поцеловала меня в губы в последний раз. Это был долгий, очень долгий поцелуй, крепкий, горячечный. Я в последний раз прошептал, что люблю ее, она покраснела – и ушла. Позже она заберет детей; когда арт-директор вспомнит, что у нее их двое и найдет для них местечко.
А пока я старался, как мог, то есть был противоположностью моего отца.
Я научился пользоваться стиральной машиной и не смешивать белое белье с цветным. Отмывать известковый налет жавелем. Духовку черным марсельским мылом. Подливать в воду постное масло, чтобы макароны не слипались. Научился отвечать на вопросы, которые вы с сестрой однажды мне зададите (почему идет дождь, папа? почему один год жизни собаки равен семи годам человеческой? почему у тебя больше нет работы?). Научился говорить: «я тебя люблю», когда вы показывали мне рисунок, правильно завязанный шнурок, хорошо убранную комнату.
Я пытался дать то, чего не получил сам.
И вот в этот уик-энд, как оно всегда бывает в праздничные дни и в дни дерьмовые, одна батарея в доме начала подтекать, а потом вода забила фонтаном. Ты кричал: папа, папа, в гостиной лужа! Я знал название самой далекой от Земли планеты, Нептун, и самой близкой, Венера, но как справиться с протечкой – не знал. Тут явилась Жозефина, с очень гордым видом, сжимая в руке один из тысячи проспектов, которые нам регулярно подсовывали под дверь. Течет? Звоните. Я позвонил. Конечно. Конечно. Нет проблем. Через пятнадцать минут. Ты помнишь, что с вами было, когда вошел этот водопроводчик? Вы попятились. Это был вылитый борец сумо. Заплывшими глазками он обследовал ранку на радиаторе. Достал из кармана ключ, пошуровал секунд двадцать, и вода перестала течь. Потом он изъявил желание осмотреть все остальные радиаторы в доме. Это может случиться с каждым. Потом проверил спуск воды в туалете. Опасность таится повсюду. Кран в кухне, кран в ванной, и тут он сказал: ай. Нужна прокладка, а у меня ее нет. Прокладка? Иначе через три часа вы опять меня вызовете, ваша ванная превратится в бассейн. А. Да, слишком повысился напор из-за эпизода с радиатором. Эпизод с радиатором, скажите на милость. А что можно сделать? Сейчас позвоню коллеге, он меня выручит. Борец сумо уселся на один из стульев в столовой, и твоя сестра сдавленно вскрикнула. Но стул выдержал. Из своего бездонного кармана он достал лист бумаги и карандаш, записал первую цифру: восемьдесят евро. Далее: за вызов по тарифу выходного дня, тридцать пять евро, прочистка радиатора тридцать евро, умножаем на восемь, двести сорок евро, ремонт муфты поврежденного радиатора пятьдесят три пятьдесят; затрата рабочего времени: я пришел в десять пятьдесят, сейчас одиннадцать тридцать, ладно, считаем полчаса, семьдесят пять евро плюс надбавка за выходной день пятьдесят процентов, стало быть, тридцать семь пятьдесят. Я хотел сказать что-то вроде вы издеваетесь надо мной, когда в дверь позвонили. Пухлые губы водопроводчика раздвинулись в улыбке. Вот и прокладка, это совсем недорого, девяносто три цента, вызов коллеги восемьдесят евро, за него я вам не считаю ни установку, ни надбавку за выходной, плюс НДС, итого, так-так, плюс-минус, семь на ум пошло, вот, семьсот девятнадцать восемьдесят девять, округлим до семисот. Я открыл было рот, но он уже встал и направился в прихожую, чтобы открыть коллеге. Еще одна гора мяса.
