— Я делаю это, чтобы заработать себе на жизнь, Селвин. После очередного путешествия — жаль, что тебя не было со мной в тот раз, — я направился в Южную Америку и провел уйму времени в дикой местности. Вернулся домой в прошлом году и узнал о смерти отца, который не оставил мне ничего, кроме своего благословения.
— Полковник мертв, сэр?
— Два года, как мертв. Потерял все свои деньги в каких-то спекуляциях, и мне пришлось обеспечивать себя самому. Я спас мать какой-то цыганки, когда она тонула, и когда она умерла девять месяцев спустя, то оставила мне эту повозку и лошадь. Так как я не мог позволить себе открыть лавку, я решил заняться разъездной торговлей.
— Но такой джентльмен, как вы, мистер Лоусон…
— Ничего страшного, Селвин. Я превосходно провожу время, хотя такие приключения, как тогда в Африке, теперь уже не случаются. Но раз ты здесь, я хочу остановиться где-нибудь поблизости на эту ночь.
— Сарлийский лес — неплохое место, — с готовностью предложил полицейский, ткнув пальцем за левое плечо. — Четверть мили вперед, сэр, там есть хорошая поляна и вода для лошади. Никто вас не потревожит, кроме, разве что, меня, а уж я… — с жаром добавил Селвин. — Не в моем обычае так обращаться с джентльменом, который спас меня ото льва, который уже был готов сожрать меня, словно пророка Даниила!
— Его тоже не съели, — ответил Лоусон, смеясь. — Навести меня попозже вечерком.
— Есть, сэр! — выпалил Селвин и отдал честь. — Могу я что-нибудь сделать для вас, сэр?
Лоусон вынул шиллинг из кармана.
— Табак!
— Моряцкая нарезка, сэр? — Полицейский ловко прокрутил монету в руках. — После двух лет охоты и перестрелок плечом к плечу с вами, сэр, я знаю ваш вкус, как никто другой. — Он стоял и смотрел на повозку восхищенным взглядом. Его восхищение, конечно, было обращено на возницу, а не на саму повозку, которая вызвала у него отвращение.
Дик — этим сокращенным именем называли Лоусона немногие близкие друзья — с легкостью нашел этот лес, но поляну, спрятавшуюся в самом сердце чащи, ему пришлось поискать. Здесь, рядом с чистым прудом, под сенью шелестящей листвы молодых буков, он остановил свою обветшалую повозку, чтобы разбить лагерь, как в старые добрые дни в Африке. Но теперь с ним не было ко всему готового Селвина, чтобы помочь ему, как в былые времена, и он сожалел об отсутствии товарища. Но, как бы там ни было, отработанными на протяжении многих лет движениями он распряг старую клячу, нашел ей место для пастбища и привязал ее. Рядом проходила петляющая тропинка, которая, насколько он знал, никуда не вела, и он привязал животное к березе рядом с началом тропинки. Потом разжег костер, наполнил котелок из бурлящего ручья, который впадал в пруд, и приготовил сковородку для жарки яиц и бекона.
