Н-да, хорошее же впечатление я оставил после себя на последующие тридцать лет!
И вот сейчас, находясь в больничной палате, мы молча смотрели друг на друга, и, очевидно, оба вспоминали ту бутылку молока.
Глядя на неё, я вдруг осознал, что все эти почти три десятка лет ни разу о ней не вспоминал. Это ж насколько огрубела моя душа, что я обидел человека и ни разу об этом не вспомнил!
Кроме того, сейчас стало предельно ясно то, чего в юности мы не понимали: Юля находила своё утешение в стариках, наверное, не только потому, что сильно хотела с ними общаться, а потому, что общаться ей было больше не с кем, ведь мы постоянно её унижали.
И тут меня как громом ударила мысль: это что получается, прошло уже тридцать лет, а Юля по-прежнему помогает людям?..
– А ты совсем не изменилась… – пробормотал я. – Всё так же возишься с больными и обездоленными…
– Ну надо же кому-то с вами возиться… – улыбнулась Юля и тут же смутилась: – Извини, я не то имела в виду… Я не хотела сказать, что за тобой некому ухаживать, меня ведь наняла та женщина, значит, у тебя есть близкие. Это кто, твоя жена?
– Нет, просто знакомая… Я не женат.
Внезапно я заметил, что после этих слов Юля как-то странно смутилась, опустила глаза и стала нервно поправлять занавески.
«Подожди-ка… – закралась в мою голову мысль. – А что, если она до сих пор…»
После осознания этого факта я по-новому взглянул на неё.
Да быть такого не может.
Или может?..
– Я буду находиться с тобой с девяти утра до шести вечера. Потом буду уходить домой и снова приходить утром.
Приходить… Она будет ко мне приходить.
Теперь мне понятно, что испытывали те старики, к которым она ходила в детстве и за которых мы её высмеивали. Как они радовались тому, что к ним кто-то приходит… Это так хорошо, когда есть кому к тебе приходить…
На Юле был надет обычный лёгкий свитер с горлом, поверх него белый халат. Со временем её фигура как-то выровнялась, стала более женственной, но, однако, она по-прежнему напоминала медведицу… Но только сейчас мне почему-то уже не было из-за этого смешно. Наоборот, стало как-то тепло и уютно. Она не такая, как Марина… Она настоящая…
Я вспомнил вчерашний приход Марины сюда – её искрящуюся внешность, плотный запах духов, цоканье шпилек. Марина искусственная. А Юля живая…
– Если ты не против, эту тумбочку я поставлю сюда, так мне будет удобнее… – бормотала Юля, подстраивая интерьер палаты под свою работу.
Она с лёгкостью подняла тумбочку и перенесла её в другую сторону.
