Вытащив чемоданы и сумку в салон птерана, Дан распахнул их. Кроме одежды и дамской обуви, обнаружилось несколько золотых вещиц, колье, браслеты и перстни с камнями. Абориген сдёрнул с плеча винтовку, ствол которой упирался в обтекатель и мешал ему, отложил в сторону. Глаза его перебегали с одной драгоценности на другую. Однако предложение Дана ударить по рукам оказалось преждевременным.
— Не годится, — с порога отверг идею пуштун, — зачем мне золото? Женские побрякушки да тряпки предлагаешь, а сам хорошие вещи просишь. Этого, — он обвёл рукой кучу тряпок, — даже за палатку не хватит. Есть у тебя товар, настоящий… — и замолк выжидательно.
— Что именно, не тяни, — поторопил Дан, потом сообразил, куда клонит абориген, и сразу урезал аппетиты того: — На ружьё и птеран можешь не рассчитывать. Самому нужны.
Каменеву не нравилась торговля. В ней крылось нечто неправильное, фальшивое, особенно когда неопрятный горец, до глаз обросший щетиной, хаял каждую драгоценность, хотя глаза горели жадностью. Пуштун оглянулся, гортанно позвал напарников. Те неторопливо направились к птерану. Дан опять поторопил продавца:
— Так что впромен хочешь?
Рука с грязными ногтями хлопнула по крышке чемодана, показала на сумку:
— Давай так. Всё, что здесь, целиком, и… — пауза получилась долгой, — твоя женщина.
17
Дан не ожидал от себя такой реакции. Удар в небритую челюсть свалил аборигена. Быстро вскочив, тот оскалился, гортанно крикнул трёхсложное ругательство или призыв, на которое откликнулись остальные. Блеснуло кривое лезвие в руке обиженного, а пособники сдёргивали с плеч оружие и уже подбегали к птерану. Самое страшное, что Лада, деликатно отошедшая в сторону, чтобы не мешать торговле, оказалась слишком близко к ним, но далеко от Дана.
Страх окатил холодной волной. Дану однажды пришлось принять участие в ритуальной разделке туши подстреленного, а не временно усыплённого кабана. Своё будущее он увидел именно таким, настолько свирепо выглядели противники. А уж что ожидает Ладу! Наверное, всё вместе взятое руководило Каменевым, когда компакт-ружьё словно само переместилось из-за спины в руки и слитно, как в тире, сделало три тихих выстрела, опередив нападающих.
Пуштунов отбросило назад, причём в груди ближайшего появилась зияющая дыра размером с яблоко, и кровавые ошмётки забрызгали Ладу. Даниил с ужасом сообразил, что не перевёл режим стрельбы, а последний раз применял разрывные, подрубая стволы, готовя посадочную площадку! Но сожалеть было поздно — три трупа агонизировали посреди улицы. Несколько человек прекратили разбирать завал и направлялись к Дану. Ошеломлённая Лада стояла неподвижно:
