Однажды за ужином капитан объявил, что, если ветры не переменятся, через три дня они бросят якорь в порту Хольбек.
— Значит, мы почти у цели? — тихо сказал купец; свечи озаряли его лицо, золотили светлые густые усы, окаймлявшие верхнюю губу, огненными искрами поблескивали в глазах.
— Да, мессер, я не припомню более благополучного путешествия, чем нынешнее, скоро на горизонте покажется Дания, и пришвартоваться там — детские игрушки. У меня привычка, когда плавание близится к концу, поднимать бокал за благополучное прибытие. Обычно я делаю это в одиночестве. Позвольте же сегодня вместе с вами…
— Не слишком ли вы торопитесь, капитан? Не от вас ли я слышал, что плыть нам еще три дня, а три дня — долгий срок, всякое может случиться.
— Теперь ничего уже не случится: ваш драгоценный груз, мое судно и мы с вами в полной безопасности, словно на якоре в порту! Я полагаю, нам пора поздравить друг друга.
— В успешном исходе плавания нет ни малейшей моей заслуги, — возразил купец; он был задумчив, хмур, говорил неохотно, тихим голосом, взор его беспокойно блуждал, избегая энергичного, мужественного взгляда собеседника.
— Для человека, занимающегося коммерцией, вы на редкость терпеливы. Мне раньше доводилось плавать с другими купцами, и я на себе почувствовал, как они рвались поскорее добраться до места, как спешили покончить со своим временным состоянием путешественника. Да и вам тоже знакомо, каково это — изо дня в день напряженно искать глазами землю, которая должна показаться на горизонте.
— Временное состояние, друг мой, вы правильно заметили, временное состояние, — повторил купец, будто и не слыша последней фразы капитана и сосредоточив внимание на этой туманной идее.
— И все же, мессер ван Рейк, я благодарен вам за то, что вы не торопили меня и не раздражали, хотя и вам, когда в Схевенингене вы пришли договариваться о погрузке, не терпелось высадиться в Дании.
Капитану вновь пришлось сглаживать беспричинно возникшую неловкость, он вынул из запертого на ключ ящика темную бутылку.
— Это бургундское вино, как раз для таких случаев.
Купец улыбнулся и протянул капитану пустой бокал.
— Как вам угодно, капитан, выпьем за наше терпение.
— И за цель, которая уже близка, — добавил капитан и принялся медленно потягивать вино, искоса поглядывая на собеседника. В этот миг, если б не трепетный отблеск свечей, то озарявший лицо ван Рейка, то погружавший его в тень, капитан поклялся бы, что уловил в глазах гостя неизбывную тоску, непонятную, но явственную печаль.
