— «Заплатил» — прервал его Пауль. — Ну конечно, это ведь и раньше бывало. Я отдавал тебе деньги и за восемь, и за девять, и за десять ставок, когда возвращался. Верно?
Уле проглотил слюну и неохотно подтвердил:
— Да, конечно! Но…
Пауль вынул из внутреннего кармана несколько купюр и произнес как можно равнодушнее:
— Я хочу оплатить мою часть купона, который хранится у тебя в бумажнике или в сейфе, а также и за другие купоны, которые я, само собой, оплатил бы, даже если они и не выиграли. Итого получается всего семь ставок плюс та, которую ты почему-то забыл при своем точном подсчете. Стало быть, всего восемь. С меня по четыре кроны. Вот, пожалуйста, тридцать две! Возьми! Возьми, говорю!
— Мы можем потолковать об этом после, — сказал брат. Он, казалось, наконец оправился от шока.
— Конечно, можем, — ответил Пауль. — Но деньги все-таки положи в карман.
— Мы ведь можем отложить расчеты до разговора? — неуверенно пробормотал Уле.
— Нет, не можем, — настаивал Пауль.
— Ну, тогда пусть лежат, — уже более решительно проговорил Уле, — мне пора идти, пусти же мою руку!
Но Пауль крепко вцепился в брата, и если бы тот стал вырываться, то стянул бы на пол скатерть вместе с кофейными чашками.
— Вы что, задумали оставить нас за бортом? А, Уле?
Брату пришлось сесть, лицо его побагровело, и он ответил:
— За бортом? Нечего все переворачивать с ног на голову. Я думал, тебе уже давно надоело играть. Ты ведь постоянно высмеивал идиотов, которые тратят на это время. Ты говорил, что видишь в этом одну из тенденций распада… Да и все, о чем ты тут сейчас разглагольствовал…
— Это просто трепотня, за которой мы прячемся, — с жаром возразил Пауль, — я никогда не говорил, что хочу бросить игру!
— Но ты и не говорил, что хочешь продолжать, — сказал Уле.
— По субботам или воскресеньям мы, точно изголодавшиеся волки, сидели у приемников, — сказал Пауль, глядя в пространство странно застывшим взглядом, — я хранил квитанции спортивной лотереи, надеясь на случайный выигрыш, который изменил бы мою жизнь и наполнил бы ее смыслом, и вот это наконец произошло. Ну что, милый братец, каково предавать родных? Ты небось с такой же легкостью положил бы в карман иудины сребреники, даже если бы речь шла не только о братских узах, а и о других ценностях? Как насчет религии, родины, а? Ну, что молчишь?
— А что мне отвечать на твои бредни? — упрямо возразил брат. — Ты всегда берешь горлом, тут мне с тобой не сравняться. Но и у меня есть определенные обязанности перед нашими родителями, расходы, о которых ты…
