– Поздно, черт бы его побрал! В деревне уже пошли разговоры. Легавые роют землю, задают людям вопросы.
Аманда высыпала морковные очистки в ведро.
– И что с того?
– Что с того?! Они и до меня доберутся. Припомнят судимость, отсидку и не дадут нам покоя.
– Ну и что они сделают? Отберут у нас ребенка из-за дурацких историй о людоедах, ракете и пиратах? Пусть суетятся – рано или поздно им надоест.
– Им, но не психологу! Ему не нравится, что такого ребенка, как Малон, воспитывают такие люди, как мы. Это он настучал легавым. Я звоню. Нужно с этим кончать. Пусть вытаскивает нас из дерьма…
Бутылка бесшумно упала на увядшую морковную ботву. Аманда механическими движениями чистила другие овощи, лицо ее оставалось невозмутимым, но внутри все дрожало от страха.
Кончать? Звонить? Пусть вытаскивает нас из дерьма…
Неужели Димитри настолько наивен?
Она судорожно пыталась придумать выход и вдруг заметила, что у мужа трясутся руки.
Он колеблется!
Аманда ринулась в бой:
– Ты что, не способен разобраться с ним сам? В этом все дело? Боишься поговорить с румыном по-мужски и отвадить его от нас? – Она подошла к мужу вплотную: – Когда мы познакомились, ты легко обходился без чужой помощи.
Машинальным движением подхватив Гути, Аманда посадила его на стул Малона. Димитри убрал телефон. Он чувствовал… да-да – облегчение, как будто в глубине души ждал именно такой реакции жены.
– Ладно, как скажешь… Но я сделаю все по-своему, ясно? – Он глянул на пластмассовую коробку, куда Аманда собрала мертвых насекомых, и добавил: – Раз ты так хочешь… Хотя, по-моему, у тебя тоже едет крыша.
Аманда проследила за его взглядом, посмотрела на плюшевого зверька, потом на коробку и шагнула к Димитри, сжимая в кулаке «экономку»[43], похожую на театральный кинжал с убирающимся в рукоятку лезвием.
– Может, у меня есть на то причины?
25
Майор Огресс ушла, лейтенант Пьеррик Паделу выключил радио, и в комиссариате наступила тишина. Дед очень любил эти редкие моменты одиночества, когда можно было разложить на столе улики по делу и передвигать их, как кусочки мозаики, соединять, разъединять, откладывать на манер мастера-мебельщика, у которого для каждой операции есть особый инструмент.
Деду нравилось отпускать свой разум в вольное плавание, а потом снова погружаться в хитросплетения расследования.
Сейчас он, как обычно, думал о детях.
Ему было всего двадцать, когда родился Седрик. Два года спустя на свет появилась Дельфина. Сегодня двум его старшим детям уже за тридцать, они живут на юге и сами давно родители. Двое у Седрика, трое у Дельфины – пять внуков, с которыми Дед практически не видится. Старший из них, Флориан, уже поступил в коллеж и через несколько лет покинет родительский дом. Жизнь продолжается!
