A moongate in my wall: собрание стихотворений | страница 48
Я стала реже повторять
твои любимые мотивы…
Здесь слишком тяжко никнут ивы
в пруда серебряную гладь!
И слишком грустно я пою —
твоих садов, что близки к раю.
о, я давно не вспоминаю
в своем задумчивом краю.
176. «Я не знаю, по чьему указу…»
Я не знаю, по чьему указу,
от каких морей пришли суда,
неожиданно так много сразу
благодати принося сюда!
Вероятно, это все — ошибка,
и, должно быть, ветер их завлек
на пути изменчивом и зыбком
посетить мой дикий уголок.
Только даже если это случай,
и серебряные крылья их
унесутся в розовые тучи
от убог их берегов моих —
я не стану плакать, сожалея:
пусть ушли — они ведь были тут, —
вот, и небо сделалось светлее,
и цветы душистее цветут.
177. «В Великий пост я буду в черном…»[109]
В Великий пост я буду в черном,
верна обряду своему,
молитвы петь в хору соборном —
и глаз к тебе не подыму.
Я буду спать на голых досках
и жить на хлебе и воде, —
и стану вся прозрачней воску,
тростинки ивовой худей.
И если не случится дива,
и вдруг не победит мечта,
ты скажешь: как я некрасива,
угрюма и совсем проста!
178. «Мне черной ночью снится иногда…»
Мне черной ночью снится иногда,
в глубоком сне, на самом дне сознанья,
холодная, зеленая вода
и кораблей высоких очертанья,
и я дышу и чувствую в груди
соленый, острый ветер океана,
и в сером небе вижу впереди
одну звезду, поднявшуюся рано,
и, кажется, что счастье — в той звезде,
что можно перестать просить о чуде
и что никто, никто уже. нигде
мне больше нужен никогда не будет.
179. «Да, я зову тебя в бреду…»
Да, я зову тебя в бреду:
мне сон приснившийся отраден —
хоть Бог берет большую мзду
с того, кто так упрям и жаден.
Ведь если дни мои скупы
на то, что мне всего милее,
и надо браться за шины
из-за цветка, что в них алеет,
я все отдам, что мне велят,
не дрогну перед высшей платой, —
за тень, за звук шагов, за взгляд —
и буду все-таки богата.
180. «Нам скорбь великая дана…»[110]
Нам скорбь великая дана,
и мы ее несем, как знамя,
дорогами слепыми сна,
который тянется веками.
Настанет мир, взойдет зерно,
в лесах родится дичи много,
все будет людям прощено,
и станут люди славить Бога.
Но мы останемся одни:
за серым пологом тумана
горят огромные огни
земли, не нам обетованной.
181. «Слишком рано. Боже, повяли…»[111]
Слишком рано. Боже, повяли
голубые в саду цветы —
слишком рано звезды опали
с голубой Твоей высоты!
На кусту, что обнят печалью,
соловей замолчал во мгле, —
точно Ты железной скрижалью
заповедал горе земле…
Боже, Боже, темно в долине,
опустел сиреневый сад —
неужели никто отныне
Книги, похожие на A moongate in my wall: собрание стихотворений