Летели над грозным когда-то Берлином, — и Берлин затуманился весь испариной нездоровых, голодных людей; а среди испарины — танцы, цветы и огни, словно венчик в цветке из тумана (венчики смерти тоже бывают кладут их на лбы мертвецам).
Летели в снежном, морозном тумане, — вились, извиваясь, падая в пропасть, взлетая в бездонное тусклое небо; снова летели в тесном об'ятии, снежно прижавшись друг к другу; далеко — внизу — по земле — волочились лохмы циклона; он встряхивал лохмами — и пушистые листья снега плавно ложились, ложились на землю; но старый, мудрый и древний старик многое видел; любил он лишь мимолетных любимых —
Бензинным дизелем зазвенел пропеллер встречного аэроплана; срыву шарахнулся в сторону мудрый старик: сидя в каникульных южных тысячелетних снегах все двенадцать последних веков, не видал он дизелей — в сторону, в сторону, — врысссь! Вила Злочеста: о-гэй, это люди! — Люди?! Арррр-га, — и, присев, от земли прянул прямо на аэроплан. Крылья в острых колючках снега взметнулись, но бодрый упрямый мотор заревел, загудел, приказал, приказал! — и пропеллер сквозь длинные белые космы прямо в сердце циклона всверлился. Упрямой бензинной струей. Где твоя мудрость? Врысссь твоя древность, мудрый старик! — И выстрел с аэроплана, обыкновенный винтовочный выстрел, быстро и тускло сверкнув, потонул в нераздельных: вое циклона и реве мотора…
С визгом взвился в извилины злобного зева, — язвя, извиваясь, старик; и белую, длинную Вилу, так мимолетно любимую, — взвил, завил, закрутил
— снежные, жгучие искры посыпались в стороны, вниз — веером, бурей, метелью
и с великанской своей высоты швырнул старикашка Вилу на снежный восток, в равнины, в равнины и вслед ей провыл:
— Смотри, потеряешься там, — дороги назад не найдешшшшь…
Второй разговор в телефонной.
— Агния Алексанна — в будке?
— Здесь. Я дежурная.
— Поговорить бы надо… только с вами…
— Пожалуйста. Виктор, ступайте на урок. Я одна запишу. Садитесь, Иван Петрович. Только извините, буду слушать. В чем дело?
— Вот что, Агния Алексанна. Идите… за меня замуж.
— Замуж?! За вас?!
— Да что вы… так удивляетесь? Разве… непонятно было?
— Не-ет, понятно. Только… как-то сразу.
— Вот дак сразу! Ну, единым словом: идете или нет?
— Да почему вам пришло в голову?
— Па-нимаю. Я — мужик, рабочий, а вы — барышня, интеллигентка, значит — не пара. Хорошо-с. Прощайте.
— Да погодите вы, чудак какой. Вы не то… Стойте, погодите, не уходите, тут телефонят…
