Этот день рождения и день золотой свадьбы сняты кинокамерой другом сестры Николаем Павловичем Абрамовым. Уже здесь, в Беер-Шеве, удалось переписать ее на видеокассету. Мы, собираясь ежегодно в день рождения отца и деда, с большим волнением и удовольствием смотрим этот фильм.
* * *
В конце июля 1961 года я с мужем и дочерью уехали отдыхать по турпутевке по Военно-Грузинской дороге.
Папа и мама под попечительством Рахиль Павловны Марголиной жили на даче на станции Ильинская Казанской железной дороги.
Это была дача наших родственников, и они также уделяли моим родителям много внимания.
Папа был счастлив, он получил гранки своего «словаря» и занимался их корректурой.
15 августа мы получили телеграмму «Тяжело болен». 16 августа днем я уже была на аэродроме во Внуково.
Папа был слаб, пожаловался на частые боли в сердце. Рядом с ним была Рахиль Павловна. Она все организовала — и переезд с дачи, и консультации врача, и уколы медсестры.
На ночь я осталась с папой одна. Мама была уже тяжело больна — она не воспринимала окружающий мир.
Папа спал спокойно, только очень тяжело дышал. Утром попросил газету. Взял в руки последний номер газеты, присланной из Израиля. Прочел заголовки... Устал... Отложил газету... Тихо, но при полном сознании говорил со мной о том, что он обеспечил маму, давал мне указания.
Я поняла, что папа осознает свое состояние. Останавливался, тяжело дышал.
Пришел врач. Пульс еле прослушивался, неровный, частые выпадения.
Врач сказал, что придет еще раз к вечеру и сделает укол прямо в сердце (это было какое-то новшество. (
Но сердце не дождалось врача.
Весь день папа сидел в подушках на кровати — ему так было легче дышать. Кушать не хотел, пил только клюквенный морс. Примерно в шесть часов вечера показал, что хочет лечь. Лег па правый бок, несколько минут лежал спокойно. Внезапно его лицо исказила гримаса боли, и он прошептал, вернее, прохрипел: «Аколь» и — сердце остановилось.
Лицо приняло спокойное выражение, казалось, даже с его такой дорогой для нас милой усмешкой, как будто он сейчас скажет какую-нибудь хохму.
Я долго не понимала, что сказал папа, я даже не думала, что это может быть какое-либо слово, и только начав изучать иврит, я поняла — «Это все».
Буквально через несколько минут зашел врач. Констатировал смерть, сказав: «Сердце остановилось, отработало, оно просто устало».
Хоронили отца на Востряковском еврейском кладбище. В последний путь его провожали дети, внуки, родные, друзья и ученики.
