— Это тебе не твои иероглифы, — сказал астроном насмешливо, и мне сразу расхотелось поедать глазами таинственные знаки.
Изображения, дошедшие до нас из иной цивилизации, — это должно бы вызвать, если не желание соревноваться с ней, то во всяком случае чувство благоговения перед самим собой. У моего приятеля, как обычно, не наблюдалось ни того, ни другого. У меня же, дилетанта, чьи познания о Вселенной не слишком отличались от познаний милых моему сердцу египтян, ассиро-вавилонцев и финикийцев, естественно, все это вызывало благоговение. Дрожащими пальцами взял я многократно увеличенный снимок, запечатлевший образ живущего под другим солнцем существа, — астроном подал мне его последним.
На темном, почти черном фоне белесоватым контуром обозначился силуэт. Он по был похож ни на что — я не мог провести никакой и ни с чем аналогии, хоть призвал на помощь все свое воображение. А что если это портрет! Ведь все же было что-то похожее на конечности, которых тоже было четыре, и что-то похожее на голову. Я невольно усмехнулся, подумав, что все это вполне могло бы сойти и за портрет человека, каким его себе представляют паши земные, подвластные причудам моды художники-абстракционисты. По обе стороны «создания» тоже были знаки. Они показались мне неожиданно знакомыми. Но иначе и быть не могло после того, как я целых полчаса разглядывал их на других фото.
Я занялся кофе, он был уже почти холодным, но взор мой не отрывался от снимка с изображением «создания». Я поставил его в полуметре от себя, так, чтобы в любой момент мог охватить его взглядом. Есть такой способ — им пользуются и другие мои коллеги, — когда какая-нибудь старая надпись ставит нас в тупик, устанавливаем ее на видном месте и, внутренне стараясь удалиться от нее, время от времени вдруг «возвращаемся», словно хотим застать ее врасплох именно в тот момент, когда она, ничем не обеспокоенная, сама раскроет перед нами свои тайны. На первый взгляд эта игра в кошки мышки с рукописями, как с таинственными живыми существами, которых необходимо перехитрить, выглядит смешно, но очень часто дает отличный результат — спросите об этом кого хотите из расшифровщиков — не только специалистов по древним письменам, но и, например, из контрразведки — они подтвердят. Потому что, в сущности, этот метод — не что иное, как способ высвободить те глубинные ассоциации, которые, засев где-то в лабиринтах нашего мозга, могут, вопреки напряжению всех умственных сил, не пожелать выйти на свет.
