– Presente, – повторил Хиро.
Подарок попытался вырваться и мяукнул.
– Это кошка!
Отец Матео сделал шаг назад.
– Котенок, – согласился Хиро. Он перешел на японский: – Поскольку ты разговариваешь с рыбой, я решил, что тебе понравится.
Следуя примеру Хиро, священник тоже перешел на другой язык.
– Где ты достал кошку?
– Из канала. У нее не совсем счастливая окраска, но ты всегда говорил, что не веришь в удачу.
– Моей удачей распоряжается Господь, – подтвердил его слова отец Матео. – Но не в удаче дело, я не могу взять себе кошку. Я от них чихаю.
Хиро посмотрел на извивающийся комочек шерсти:
– И что мне делать? Я не хочу, чтобы она умерла.
– Ты что за одну ночь стал буддистом? – хохотнул над своей собственной шуткой отец Матео.
– Тебе лучше знать. – Хиро хмуро поглядел на котенка. – Ей нужен дом.
– Трогать ее я не могу, но пусть остается. Теперь это твоя кошка, если хочешь.
Котенок вывернулся и вцепился когтями в руку Хиро. Синоби прижал его к груди, чтобы тот перестал сопротивляться.
Котенок приглушенно пискнул.
– Ты же ее задушишь, – сказал отец Матео.
– Она меня поцарапала, – возразил Хиро. – Так что мы квиты.
Котенок принялся мурлыкать. Он спрятал коготки и расслабился в руках Хиро. Тот посмотрел вниз на крошечный комок черно-оранжевого меха. На горлышке котенка поблескивало белое пятнышко, малыш смотрел в ответ зеленовато-желтыми глазами.
Раздался громкий стук. Стучали в главные двери дома.
– Открывайте! – проорал мужской голос. – Мне нужен иноземный священник!
Выгнув бровь, Хиро посмотрел на отца Матео:
– Кого ты оскорбил на этот раз?
– Насколько я помню, никого. По крайней мере намеренно.
Священник зашагал в сторону дома.
Лишь считанная горстка иностранцев имела право с позволения сёгуна работать в японской столице. Но многие самураи даже такую ограниченную численность считали неприемлемой.
– По крайней мере это не люди сёгуна Асикаги или императора.
Хиро следом за священником подошел к деревянной веранде, по периметру окружавшей дом.
Мужчины скинули сандалии и ступили на гладкое неокрашенное дерево.
– С чего ты так решил? – спросил отец Матео.
– Император и сёгун не стучат в дверь.
Хиро последовал за священником в дом.
В комнате, служившей отцу Матео и спальней, и кабинетом, не было письменного стола. Для этого в стене была устроена ниша. А в комнате вообще не имелось мебели западного образца. Только распятие, висевшее в токонома – алькове, куда обычно помещали произведения японского искусства, – намекало на присутствие чужестранца. Несмотря на то что иезуитская миссия приобрела дом у японской семьи два года назад, весной тысяча пятьсот шестьдесят третьего, отец Матео ничего за это время не изменил.
