— Наверное, так оно и есть, — ответил Карл.
— Но вы же не знаете, как поступить: принять её или нет? — опять задал вопрос дофину де Гокур.
Карл качнул головой к плечу.
— В конце концов, её судьбу мы можем решить заочно.
— Можем, если отвергнем её миссию априори, — сказал сенешал.
— Желающих помочь королю много. Их, как минимум, половина Франции! Но… — протянул канцлер.
— Но далеко не все добиваются аудиенции. Вы это хотели сказать? Да, данный случай особый — дева заявила о чрезвычайной миссии. Я не знаю, кем она послана. В конце концов, я не против того, чтобы её послал сам Бог. Но бесспорно то, что она таки может принести нам пользу, — сказал Буленвилье.
— О какой пользе вы говорите, мэтр? Мы дни и ночи проводим в молитвах, прося у Всевышнего милости отвести напасти, ниспосланные пастве, за бесчисленные прегрешения. И вдруг, какая-то девчонка возомнила себя посланницей и спасительницей. Неслыханная ересь! — вскипел архиепископ Реймса.
— Плохо молитесь, ваше преосвященство! А её появление в войсках может оказать положительное психологическое воздействие на воинские массы. О ней ходят благоприятные слухи. О ней знают. Её везде ждут. Разумеется, её миссия может быть успешной при условии её приятной наружности, — высказался Буленвилье.
— Её появление подорвёт веру в короля и основы правящей церкви, посеет недоверие к нам, священнослужителям. Паства и без того с большим трудом удерживается в лоне церкви. Народ погряз в неверии. А тут ещё девка, источник соблазна, греха, разврата и адово исчадие.
Ален Шартье в раздражении пожевал губами и мотнул головой.
— Откуда вам известно, ваше преосвященство, что она источник греха и разврата? Его величество ясно сказал: она дева! И потом, если она не та за кого себя выдаёт, а это обнаружится в её поведении, от неё можно будет легко избавиться.
— А вдруг она, действительно, послана Богом? — гнусавым голосом выдавил из себя Маше.
Канцлер свирепо воззрился на него и прошипел:
— Что вы болтаете, брат Маше? Каким ещё Богом? Перед вами не деревенский сход, а королевский совет.
С трудом, преодолевая раздражение, повернувшись к Буленвилье, Ля Тремуйль ревниво спросил:
— Вы допускаете, что она способна решать стратегические задачи, монсеньёр Персеваль?
— Нет, сир, не допускаю, хотя и не исключаю вовсе. Однако дело не в её таланте стратега. Планы военных операций будут, как и прежде, разрабатывать настоящие военачальники. Её же участие в этом деле мне представляется чисто символическим.
