— Как, как!.. Ну, раньше! — ответил Гуго и добавил. — Чем тогда!
— Ого! — изумился Мишель.
— Да, значит, не она, — облегчённо сделал вывод Жюль.
— То-то, — с достоинством прохрипел старик.
— А может, и она. Ведьмы живут по тысяче лет, если их не сжигать, — высказал предположение Жюль.
— Это уж точно. Соображаешь, — поддержал его Гуго.
— Смотрите!!! — крикнул самый зоркий Мишель и рухнул на снег.
Из-за пригорка, освещённого заходящим солнцем, выскочили семь всадников. В самом переднем старому Гуго тоже что-то почудилось. Он только хрипло прошептал: «Девка» — и с размаху упал в снег лицом. Рядом с ним, тоже зарывшись в снег лицом, залёг и Жюль.
Через какое-то время они услышали над собой смех. Среди мужских голосов явно слышался один девичий.
Гуго пересилил страх, медленно и осторожно оторвал голову от земли.
— Старик, так можно отморозить глаза, — ехидно, едва сдерживая смех, сказал Пуланжи.
— И рот, — добавил Мец.
— И даже — живот! — подкинул шутку королевский курьер Коле де Вьен и хохотнул.
— И не только живот, но кое-что ещё, — подал голос лучник Ришар.
— То, что ты имеешь в виду, он уже давно отморозил, — сказал Мец и вовсе зашёлся смехом, который подхватили все, кроме Жанны.
— Сам-то, смотри, язык не отморозь — разболтался, — осмелел Гуго и поднялся.
Поднялись и Жюль с Мишелем. Тотчас же из всадников вперёд выехали, обнажив мечи, слуги Пуланжи и Меца — Жак и Хильдерик.
— Не надо! — сказал Пуланжи и остановил их.
— Старик, а кого это вы здесь высматриваете? — спросил Мец.
Старик помялся и ответил:
— В дозоре поджидают врага. Но нам говорили про девку с мечом.
— А-а-а-а! Девку… Откуда бы ей взяться, — отстранённо пробормотал Мец и, чтобы поскорее перейти на другую тему, спросил. — Ты лучше скажи, где бы нам переехать реку?
— Переехать можно везде, только спеши — скоро весна. Да и не гоните один за другим — опасно, лёд сломаете. Цепью надо, — отвечал старик, а у самого поджилки так и тряслись — прямо на него смотрела девица в мужской одежде и с мечом на поясе.
— Ну, прощай, старик, — услышал он её голос и почувствовал на лице колючие и холодные искры снега. Это круто рванули с места кони. Все трое дозорных зажмурили глаза; а когда открыли, кроме них самих, никого не было рядом.
