Адун, наконец, стал — и никто не заметил этого мгновения. В хаотическом нагромождении торосов застыла его исполинская сила.
...Рассеивались остатки тумана, клочьями нависшего над рекой. Ярко светило холодное зимнее солнце. То тут, то там, среди вздыбленных ледяных призм, пирамид и бесформенных глыб, возникало бриллиантовое, нестерпимое для глаз сверкание. Просвеченный лучами, заиндевевший прибрежный кустарник был похож на розовые кораллы.
Батманов, Беридзе и Залкинд спустились на лед. Ходить среди торосов было трудно, ноги скользили и натыкались на острые ледяные выступы. Над рекой рыскал ветерок. Он разметывал невесомый снег и жег лица. Начальник строительства приказал вывести людей на расчистку дороги и пустить на лед трактор. Снова возникла, теперь уже близко, одинокая фигура лыжницы.
— Красная шапочка на Адуне, — усмехнулся Беридзе.— Интересно, откуда и куда бредет эта живая душа?
Не дойдя до Старта, Таня Васильченко скинула лыжи и, взяв их на плечо, поднялась по обрывистому берегу. Она искала пристанища, ей хотелось отдохнуть и привести себя в порядок. Девушка направилась к одному из двухквартирных домиков в поселке, возле управления. Там жила ее приятельница, врач Ольга Родионова. На стук никто не отозвался. Таня постояла на крылечке и, прислонив лыжи к двери, пошла протоптанной в сугробе дорожкой в управление.
Она долго бродила по коридорам, разыскивая другую свою приятельницу — экономиста Женю Козлову. На старом месте ее не оказалось, все здесь было по-иному, не так, как прежде, в знакомых комнатах сидели другие люди.
— Многообещающее начало для нового руководства — пересадить всех с места на место. Басня Крылова, а не управление, — ворчала Таня.
Женю она нашла на четвертом этаже. Женя сидела в маленькой комнатке за нелепо большим письменным столом и вместе с другим экономистом считывала отпечатанные на машинке таблицы. Женя встретила неожиданное появление Тани радостным криком.
На поцелуи, объятия и взаимное оглядывание у подруг ушло добрых тридцать минут. Сотруднику за столом надоело наблюдать за ними, и он постучал карандашом по столу:
— Может быть, мы вернемся к таблицам?
Женя всплеснула руками и пожаловалась: начальник отдела Гречкин обезумел, дни и ночи пишет, перекраивает план, заставил пять раз переделывать расчеты по труду, не дает передохнуть. В подтверждение ее слов властно затрещал телефон. Экономист, многозначительно поглядывая на Женю, заверял кого-то:
