Возникла парадоксальная ситуация: с одной стороны, левые добиваются успехов, а с другой — эти успехи никак или почти никак не влияют на жизнь общества. Например, сорвав совещание Международного валютного фонда в Праге, протестующая молодёжь не изменила политику МВФ и экономический курс Восточной Европы. Исключением, пожалуй, можно считать лишь срыв министерской встречи Всемирной торговой организации (ВТО) в Сиэтле: тогда глобальные капиталистические структуры вынуждены были притормозить принятие некоторых наиболее одиозных решений. А избрание в правительство Италии министров из Rifondazione не прекратило дрейф страны вправо. Что до российских левых, то им остаётся лишь радоваться, что, находясь в другой части Европы, они сталкиваются с полицейскими репрессиями, а не с соблазном участия в буржуазном правительстве. Первое выдержать легче, чем второе.
На фоне организационной и структурной слабости возникли специфические тенденции, парализующие рост левых в середине 2000-х годов. Во-первых, возникает ситуация, когда есть растущее левое движение само по себе и стагнирующее общество само по себе. В первом случае мы видим рост, динамику, молодость, силу, во втором — апатию, деградацию, растерянность. Но вся энергетика левых идёт скорее на поддержание самих себя, нежели на обновление общества. Эти противоречия обнаруживаются и в социальных форумах, и в интеллектуальных дискуссиях теоретиков, и даже в деятельности организаторов-практиков.
Другая проблема (вытекающая из первой) состоит в том, что радикальные левые, овладев антикапиталистической риторикой, не овладели антикапиталистической практикой. Общество надо не только критиковать и объяснять, но и преобразовывать. Между тем левые воспринимают себя просто как оппонентов системы. Разумеется, публично с этим мало кто согласится, все выступают за перемены. Но перемены — это не лозунг, а технология практического действия, причём действия, нередко вовлекающего в себя даже не многотысячные, а многомиллионные массы людей.
Странным образом, группы «новых левых» со всей их революционной риторикой находятся не слева, а справа от старой социал-демократии. Ведь та, хоть ограниченно, хоть реформистски, но действовала. А эти группы только говорят или проводят акции, не являющиеся политическим действием, поскольку они даже теоретически не нацелены на вовлечение широких масс. Дискуссии интеллектуалов становятся всё более изощрёнными, но всё менее осмысленными, а догматики переселяются в виртуальное пространство, считая, что их революционный потенциал строго пропорционален их способности загружать спамом антикапиталистические рассылки.
