Что ж, я стал ждать, и прошла целая вечность. Такси все ехало и ехало. Иногда Миртл называла мне районы города, которые мы миновали.
– Это Фулэм, – говорила она. – А это мэрия Патни.
Я, конечно, предполагал, что роскошные кварталы должны располагаться на некотором удалении от крупных вокзалов, но чем дальше мы отъезжали от станции, куда прибыли, тем менее привлекательными выглядели улицы города. Наконец мы свернули с широкой магистрали в узкий переулок, где дома стояли не отдельно, а каждый лепился друг к другу. И рядом с одним из таких домов такси остановилось. Перед домиком располагался палисадник футов шести шириной, а на калитке висела вывеска «Рапалло». Когда машина подъехала, из дома нетвердой походкой вышла прислуга. На ней я не увидел накрахмаленного черного платья и белой шляпы с лентами, какие обычно носят английские горничные в кино. Женщина была одета в нечто вроде розового халата и выглядела в нем безобразно.
– Кейт уже нас встречает, – сказала Миртл.
Я посмотрел на свою жену.
– Объясни мне, Миртл, какого черта мы сделали здесь остановку?
– А сам-то как думаешь, дорогуша? – вопросом на вопрос ответила она. – Здесь я и живу.
Вот это был сюрприз так сюрприз!
Глава IV
Теперь я хотел бы, чтобы до вас дошло раз и навсегда, что поначалу в мои планы вовсе не входило отправлять Миртл на тот свет. Я всегда считал, что убивать кого-то допустимо только в случае крайней необходимости. Не говоря уже о женщинах. Слишком хлопотное дело – мокруха, да и стресс еще тот.
Но уже через месяц после женитьбы на Миртл я понял: терпение имеет свои пределы. Я еще мог бы держаться, если бы мы действительно поселились в огромном особняке, а у Миртл оказалось так много «капусты», как я ожидал. Однако она имела доход всего в пару тысяч фунтов в год, а жила в покосившейся хибаре под громким названием «Рапалло». Повезло мне, ничего не скажешь!
А сама Миртл, казалось бы, должна была на руках носить мужчину, женившегося на ней, несмотря на ее отталкивающую физиономию. Черта с два! Она, по всей видимости, наоборот, считала, что я отныне обязан все время ползать перед ней на коленях за согласие выйти за меня замуж. Ей мнилось, что она помогла мне подняться вверх по социальной лестнице, достигнуть высокого положения в обществе, и поэтому выглядела настолько самодовольно, что у меня череп порой готов был лопнуть от злости.
И притом Миртл мной помыкала, как босс мелким клерком. Оставалось удивляться, что мне разрешалось хотя бы дышать без ее разрешения. То и дело слышалось: «Эдди, сделай это» или «Эдди, я уже устала просить тебя не делать того». Без конца. А когда я вставал в позу и требовал ответа, кого она, по ее мнению, шпыняет как последний кусок дерьма, Миртл отвечала: «Самого вонючего и лживого маленького скунса, который когда-либо перебирался в наши края из Америки, вот кого».
