Мог ли Алмеда убить Гамбу прежде? Во время их предыдущей встречи. Все слышали слова Вдохновителя: «Спокойной ночи, друзья мои!», когда Алмеда уже спустился по лестнице из личных апартаментов Гамбы.
Это исключает высказанное нами предположение, если только Алмеде не удалось сымитировать голос Вождя, причем так искусно, что ввел в заблуждение Варкоса и Лунаро, постоянно общавшихся с Вдохновителем и хорошо знавших его голос. Кроме того, для убедительности слова должны были доноситься сверху из-за спины Алмеды. Следует вывод: либо голос принадлежал Гамбе, либо Алмеда сумел непостижимым образом включить в нужный момент граммофонную запись с пожеланием спокойной ночи, спустившись по лестнице.
В таком случае в установленном накануне алтаре – произведении жены Алмеды – мог быть некий часовой механизм, способный вызвать пожар уже после отъезда Алмеды. Нам известно, что возгорание возникло в часовне, а алтарь выгорел до неузнаваемости. Кроме того, Алмеда мог использовать глушитель, и тогда звука выстрела не услышал бы никто внизу.
Но подобная версия оставляет без объяснения некоторые факты. Алмеда, конечно, не имел возможности выбросить тело в окно. Верхолаз Зимарра видел Вдохновителя коленопреклоненным перед алтарем в половине одиннадцатого. Верно – в тот момент Гамба мог быть уже мертв, и тогда становится понятной поза Вождя, которую Вейнберг посчитал настолько не характерной для него, что отказался поверить свидетелю.
Мог ли Гомес, проникнув в часовню, схватить тело у алтаря, не осознавая, что это уже труп, и выкинуть в окно, никем не замеченный? Ведь пожарному потребовалось время, чтобы найти на лестнице огнетушитель. Среди сильного задымления ему было нужно полностью сосредоточиться, чтобы погасить пламя. Рядом с Гомесом он оказался несколько позже, но из-за хаоса искренне посчитал, что они все время держались вдвоем. А потом стал еще тверже держаться своих показаний, когда понял: свидетельство Гомеса дает необходимое алиби ему самому.
Если Алмеда был убийцей, а Гомес действовал описанным образом, то генералу оставалось только радоваться столь неслыханной удаче.
Тогда зададимся еще одним вопросом. Вдохновитель был убит до или после выступления по радио? Вероятно, до него. Нам же сообщили, что «хотя он проговаривал слова порой излишне пронзительно, простуда явно не сказалась на его голосовых связках».
Но проблема «с пожеланием спокойной ночи» остается нерешенной. Мне трудно поверить, что Алмеда осмелился, имитируя голос Вдохновителя, вымолвить эти слова, как будто доносящиеся сверху. В том случае, если была использована граммофонная пластинка, остались бы очевидные улики, хотя граммофон мог располагаться в часовне. Остальная часть апартаментов, как мы знаем, осталась почти не тронутой огнем. Снова загвоздка. Разве не удивились бы приближенные Вдохновителя, услышав, как он прощается с ними из часовни? И даже если граммофон был полностью уничтожен пламенем, его отсутствие на обычном месте в апартаментах сразу бросилось бы в глаза. Потому что Алмеде поневоле пришлось бы воспользоваться граммофоном, который находился в одной из комнат резиденции Вдохновителя.
