— Будет тебе, Майло.
— Да, перестань, — вмешалась и Мама, но ее уже разбирало любопытство и, Когда все стали молча есть, она поинтересовалась: — Это что, беседы про брак, сынок?
— А кто его знает. Ни разу не слушал.
— Эх, свое счастье упускаешь, — сказал Майло.
— Не знаю, — сказала Мама. — Есть такие, что и не хотят жениться, верно, сын?
Рэто кивнул:
— Я как раз такой.
Маме пришлось сделать еще один заход.
— Сынок, у вас там есть священник для баптистов или для всех один и тот же?
— Я с апреля ни одного баптиста не видел. Сплошь католики.
— Ну, сегодня увидишь, и не одного.
— Как это?
— Мы сегодня провожаем мистера Айзека, он из совета общины уходит.
— Он еще живой?
— Отчасти, — сказал Майло.
— И у нас будет рождественское представление, и ты тоже будешь участвовать, — сообщила Сестренка.
— Не буду я. (С тех пор как Рэто стал слишком длинным для роли пастуха, он каждый год сначала отказывался участвовать в представлении.)
— Нет, будешь, — сказал Майло. — Мы с тобой волхвы.
— А третий кто? — спросила Сисси и, заметив устремленные на нее взгляды Мамы и Майло, поняла свою ошибку и в первый раз за день набила полный рот едой и проглотила.
Вопрос повис в воздухе, и было ясно как божий день почему, и Розакок положила обе руки на стол. Потом отодвинулась вместе со стулом, и встала, и взяла опустевшую тарелку из-под лепешек. Поднял на нее глаза один только Рэто, но она, глядя Сисси в лицо, сказала:
— Третий — Уэсли Биверс, если он приедет вовремя, — и ушла в кухню, и пробыла там больше, чем требовалось, чтобы наложить лепешек.
Когда она скрылась, Мама вполголоса спросила Майло:
— Он приехал?
— Он тут. Я видел его у магазина, когда мы проезжали мимо.
— А я вчера звонила его матери узнать, приедет он к представлению или нет. А она — не знаю, говорит, как он там решил, ну я и сказала, что мы сегодня будем репетировать, пусть она передаст ему, если он приедет. А Уилли Дьюк приехала?
— А как же. Этот балда Металлолом доставил ее вчера вечером на самолете.
— Она тоже участвует? — спросил Рэто.
— Вроде бы да, — сказала Мама, не желая говорить при Сисси, кого будет изображать Уилли Дьюк.
Рэто, конечно, не понимал, по какой такой причине они говорят полушепотом, но, когда Розакок вошла в комнату, он, покончив с едой, взглянул на нее и спросил:
— Когда у нас рождество?
Розакок улыбнулась.
— В среду, — сказала она и села за стол.
— Неужели же ты не знаешь? — удивилась Мама.
Но Рэто уже встал, вышел в прихожую, принес свой вещмешок и нагнулся над ним.
