Потом он стал нырять — один великолепный прыжок за другим, теперь он уже не паясничал перед Майло, а нырял всерьез, старательно, словно стремясь до заката получить первый приз, и Розакок не отводила от него глаз (хотел он этого или нет, неизвестно, но она не могла с собой совладать). Была минута, когда она сощурила глаза, чтобы видеть только его одного, а другой раз, когда он остановился передохнуть, она стала усердно рассматривать холм и тех двух мулов, которых сейчас разделяло совсем небольшое зеленое пространство. Но тут на фоне этой зелени бесшумно и расплывчато промелькнула фигура Уэсли в красных трусах, и так быстро, что она не успела проводить его взглядом.
Он еще не вынырнул, когда рядом раздался голос:
— Скажите, барышня, этот молодой человек — ваш родственник?
Это был мистер Мэсон, хозяин озера. Он закрыл свой ларек и подошел к скамейке; на голове у него, несмотря на жару, была фетровая шляпа.
— Нет, не родственник, — ответила Розакок. — Мы просто приехали вместе. Мы были на пикнике церковной общины. — Она глянула на Уэсли, который сделал вид, будто не замечает мистера Мэсона. — Он служил во флоте, только недавно вернулся и, похоже, хочет вспомнить все, чему он там научился.
— Да, мэм, похоже, что так, — сказал мистер Мэсон, — но лучше бы он вспоминал не за счет моего времени. Дело в том, что я священник и мне уже пора домой, а закон гласит, что нырять можно только под моим надзором. Знаю, он плавает в сто раз лучше меня: я окунался в воду с головой только однажды в жизни, когда меня крестили, но церковь платит мне за охрану жизни каждого из вас, и, пока он ныряет, я должен за ним наблюдать. А с вашей общины я взял всего по девятнадцать центов с головы.
Уэсли, должно быть, слышал все от слова до слова, он был не так далеко, но тут же прошагал на край трамплина, прыгнул и несколько раз перекувырнулся в воздухе, как бы желая доказать мистеру Мэсону, что одна из голов стоит этих девятнадцати центов. На этот раз он пробыл под водой гораздо дольше, и, когда Уэсли вынырнул на другом конце, там, где мулы, Роза сказала:
— Уэсли, мистеру Мэсону пора уходить.
Уэсли зажал пальцами ноздри и на прощание помахал мистеру Мэсону рукой.
Мистеру Мэсону это, кажется, понравилось. Он засмеялся:
— Барышня, — сказал он Розакок, — пусть он останется тут, а вас я назначаю своим заместителем. Отныне вы несете за него личную ответственность. — Он снял шляпу и вынул карманные часы. — Сейчас половина седьмого, через час у меня проповедь. О чем мне говорить, барышня?
