Опанасовы бриллианты | страница 77

Старый паровоз, пуская в темноте белоснежные клубы пара, катает вагоны, формирует состав.

Паровоз вдруг останавливается около Коготкова, и оттуда выглядывает чумазый машинист.

— Товарищ, — таинственно говорит машинист, — а ведь магазин-то вроде как обчищают.

— Где? Какой? — прыгает на подножку Коготков.

— А вон в конце моста. Я, значит, катаю вагоны взад-вперед. Смотрю, крутятся около магазина двое. Сейчас не видать, наверно, уже внутри шуруют. Сбегал бы ты, товарищ, на вокзал. Брякни по телефону в милицию. Я бы сам, да не могу — паровоз…

— Спасибо, отец. — Коготков скатывается по насыпи в темноту.

— Куда ты один-то! Сдурел?! — кричит машинист.

Но Коготков уже на мосту. Выхватив пистолет, он подбегает к магазинчику. Да, замок сорван.

Коготков поднимает пистолет над головой. Уже гремит выстрел, когда он понимает, что сделал ошибку. Погорячился, как мальчишка.

Распахивается дверь, из магазина выскакивает маленький, толстый парень и взмахивает ломом. Коготков пятится и, не понимая, в чем дело, начинает падать. Он валится на спину, а ноги повисают на протянутой вдоль палисадника проволоке. Лом грохочет о мостовую, брызгают искры. Парень, подскочив к лежащему Коготкову, снова взмахивает ломом. Лейтенант выбрасывает руку, гремит выстрел, пахнет порохом. Парень падает.

Второй парень в кожаном пальто забегает сбоку и стреляет в упор. Коготков вздрагивает, и рука его тонет в снегу.

Раздаются свистки, снова грохочет выстрел.

Склянка, тяжело дыша, подскакивает к Коготкову.

— Товарищ лейтенант! — громко, испуганно зовет Склянка.

Коготков открывает глаза.

— А, это вы… — говорит он тихо. — Второй ушел?

— Захватили. Куда вас клюнуло?

— Кажется, в плечо. Болит…

— Ну, это ничего! Сейчас в больницу, — и все в порядке! — бормочет богатырь Склянка, поднимая Коготкова. — Погорячились. Ничего, бывает… Молодость…

Перед уходом Городулина на суточное дежурство жена напекла оладьев, поставила на стол соленые грибы и заварила крепкого чая. Покуда Алексей Иванович ел, она сидела в халате напротив мужа, подперев щеку ладонью.

— Свитер наденешь и шерстяные носки, — сказала Антонина Гавриловна. — Пистолет я положила в карман.

— Сколько раз просил, — привычно возмутился Городулин, — не трогай мой пистолет…

— Ox-ты, какие страсти, — зевнула Антонина Гавриловна. — Возьми деньги, пообедаешь в столовой…

Уже открывая дверь, Городулин, как всегда перед уходом, сказал:

— В случае чего позвоню.

По утрам до управления он любил ходить пешком. Маленький, толстенький, он шел не торопясь, заложив короткие руки за спину, по привычке с любопытством осматривая улицу. Исхожено здесь было, избегано, изъезжено…