Но главным вниманием немецких ассов пользовался Смоленский железнодорожный узел. Перед наступательными операциями 1944-го года он обеспечивал переброску войсковых ресурсов между различными фронтами, а также их материальное снабжение на западном направлении. Через Смоленск проходили эвакогоспитали с ранеными фронтовиками. Этот узел работал на победу непрерывно. Немцы знали ему цену и уже с начала мая начали массированные, по 150–200 самолетовылетов за одну ночь, атаки на этот стратегически важный объект.
У зенитчиков для борьбы с фашистской армадой была разработана система огневого купола под названием “Шапка”. Верхний слой “Шапки” обеспечивался огнем 48-и орудий нашего полка. Каждое из них выпускало через интервал в три секунды девятикилограммовый снаряд, конус разлета осколков которого составлял 200 метров. В среднем слое “Шапки” работали 37-и миллиметровые пушки, а в нижнем – крупнокалиберные пулеметы ДШК.
Когда подавалась команда “Шапка”, все небо расцвечивалось вспышками наших снарядов, трассами малокалиберной зенитной артиллерии и ДШК. Последним двум помогал найти цель дивизион зенитных прожекторов. Думаю, что ты в детстве наблюдал один из эпизодов “Шапки”».
И еще одна деталь, которую отметил тогда Владилен Лазаревич: «Вспоминаю часть крепостной стены в Смоленске, рядом с кинотеатром. Вдоль стены лежат остатки 28 немецких самолетов. Рядом с каждым стоят этикетки с указанием, что эти самолеты сбиты в небе над городом огнем зенитной артиллерии. Сколько же жизней фронтовиков она сохранила!»
Видел эти самолеты и я, благо они еще долго лежали после войны около небольшого кинотеатра «Смена». Народ валом валил их посмотреть. Особенно мальчишки. Они постоянно крутились возле «небесных» трофеев, совсем недавно еще сеявших сверху смерть; трогали руками искореженные алюминиевые части, пытаясь оторвать кусочек себе на память. И каждый при этом испытывал гордость за наших зенитчиков.
Как иногда причудливо пересекаются судьбы людей! Для меня лично описанная Владиленом Лазаревичем высотка с соседними холмами у Витебского шоссе памятна тем, что тут после войны мой отец с группой подсобных рабочих посадил молодые сосенки. В конце своей короткой жизни он работал в здешних краях лесником, восстанавливал загубленные военным пожаром леса. Деревья вымахали уже под самые небеса и радуют глаз своим красивым и цветущим видом.
Железнодорожные пути и лента шоссе проходят совсем рядом с этими холмами, расположившимися цепочкой параллельно Днепру. И бывая иногда на родине, я дважды проезжаю мимо очень дорогих мне теперь мест. Тем более, что чуть дальше от города, в Красном бору, в каких-нибудь ста метрах от железной дороги похоронен и сам отец, соорудивший себе еще при жизни прекрасный зеленый памятник.
