Лет до десяти моим любимым писателем был Гоголь. Я буквально зачитывалась им. Особенно мне нравилась «Ночь перед Рождеством». Оксана была для меня идеалом женской красоты. Я страстно хотела походить на нее. Десятки раз я перечитывала описание ее прелестей, с книгой в руках бежала к зеркалу, чтобы, сравнив, убедиться, что я хоть чуточку похожа на эту обворожительную красавицу. Но, увы. Где же эти брови дугой, карие очи, приятная усмешка, прожигавшая душу, темные косы-змеи? Из зеркала смотрела на меня безбровая девочка, с серыми задумчивыми глазами, с вихорками коротко остриженных волос. Тяжелехонько вздохнув, я отходила от зеркала. Но не сдавалась. Я загоралась желанием исправить ошибку природы. На помощь приходила мамина аптечка. Чего только не испробовала я на своих бровях, чтобы сделать их черными и густыми: смазывала их валерьянкой, каплями датского короля и даже желудочными каплями. Чернее от этого они не стали. Вычитав в каком-то романе фразу: «Она была безброва, как и все северные красавицы», – я несколько утешилась, но с отсутствием косы долго не могла примириться.
Как-то даже дерзнула обратиться к Богу со своей просьбой о косе. В самом деле, что стоит Ему Всемогущему, Всеблагому исполнить мое желание? Ведь Он мог бы сделать это за одну ночь!
– Господи! Сделай так, чтобы я стала красивой. Пусть завтра у меня будет коса. Ты добрый, хороший, Ты можешь сделать это… Прошу Тебя! Я буду всегда послушной, буду помогать всем бедным и не буду больше задавать вопросов отцу Петру…
Об отце Петре я упомянула перед Богом неслучайно. Начитавшись в отцовской библиотеке о развитии животного и растительного мира, я как-то на уроке закона божьего, когда отец Петр рассказывал о сотворении мира в семь дней, огорошила его вопросом:
– А сколько миллионов лет длился день шестой?
Отец Петр, красный от гнева, посадил меня на место, пригрозив, что «о подвохе безбожника через дщерь неразумную доведет до сведения властей предержащих, дабы впредь было не повадно». Ничего не поняв из его туманной отповеди, я села на место, искренне недоумевая, почему мой вопрос поверг батюшку в такое негодование. Зато дома отец вволю посмеялся, когда я рассказала о случившемся.
– Так, – заметил он весело, потирая руки, – так-таки и спросила, сколько миллионов лет? Молодец, Нина!
Помолившись о косе, я уснула в уверенности, в убежденности, что Бог не останется глух к моей мольбе и что завтра, к утру, коса до колен у меня будет. Когда я проснулась на другой день, первым моим движением было ощупать голову. Но под рукой по-прежнему были лишь жестковатые вихорки…
