И они, наверное, еще долго бы обменивались ими, пока сваха не сказала:
– Видели вы ясна сокола, покажите же нам сизу голубку.
И дед закричал:
– Мать! А мать! Где там Ленка? Зови сюда!
Мама нам сказала, что Лена прячется в боковушке, не хочет к жениху выходить, он ей не нравится. Но ослушаться отца не посмела и все-таки вышла. А немного погодя под окном кто-то сказал:
– Руку дали!
Что означала эта загадочная фраза? За разъяснением обратились к маме.
– Это значит, девочки, что Лена выйдет замуж.
– А жить где будет? С нами?
– Нет, уедет к мужу.
Последнее убило меня. Я представить себе не могла дом без Лены. Как же так? Неужели рядом не будет нашей Лены, нашей подружки? Увезет ее этот противный жених, дядька с коротко подстриженными и, наверное, колючими усами…
Горе мое было так велико, что из глаз неудержимо хлынули слезы. Не в силах сдержать рыдания, я вышла в сени и села на верхнюю ступеньку лестницы, думая, что уж тут-то никто меня не увидит, поскольку всем не до меня. Но вслед за мной вышла в сени мама.
– Нина, ты что? Почему плачешь?
Не зная, что сказать, почему-то стыдясь причины своих слез, я схватилась рукой за коленку и, радуясь тому, что теперь уже могу плакать сколько хочу, заревела и сквозь рыдания простонала:
– Нога болит…
– Где? Где? – всполошилась мама.
– Вот здесь, в коленке…
– Ты что, ударилась?
Задыхаясь от слез, я лишь кивнула головой.
В доме всполошились, забегали. Отец стал дуть мне на «больное» колено, растирать его, с тревогой спрашивая:
– Где ты ударилась? Обо что?
Поднял меня на руки, внес в комнату, уложил на кровать. Тут, бросив своего жениха, прибежала Лена, обняла меня, целуя, и только на ее груди вопли мои стихли.
Я никогда, никому, даже Лене не рассказала о разыгранной мною сцене. Не знаю, что было тому причиной? Может быть, воспитание в том повинно? Мы всегда с детства были сдержаны в проявлении своих чувств и особенно стыдились «нежностей». Ни мама, ни отец никогда не ласкали, не целовали нас. Отец был убежден, что поцелуи расслабляют ребенка, преждевременно возбуждают его, вызывая в нем нежелательные чувства. Мама позволяла себе поцеловать ребенка только в самую макушечку, а отец, в лучшем случае, потрепать по голове. Вероятно, поэтому мне легче было признаться в слезах от физической боли, нежели душевной.
Жених Лены был вдовец. От первой жены у него была дочь, рослая девушка, ровесница Лены. Она скоро тоже вышла замуж, так что никаких сложностей в отношениях падчерицы и мачехи не было.
