Эти недолгие прогулки с детьми Фридезинхен совершала почти каждый день, если светило солнце и поблизости не было злого врага. Барсучата учились пользоваться своими лапами: уже без помощи матери они шустро спускались вниз по склону и ловко карабкались вверх — так быстро, как только могут барсуки, ведь даже самый быстрый из барсуков никогда не обгонит быстро идущего человека. Дети любили играть друг с дружкой возле входа в нору, а Фридезинхен мирно наблюдала за ними, но все время, впрочем, была начеку, следя за любой приближающейся опасностью, будь то люди, бродячие собаки или злая лисица.
Малыши опрокидывали друг дружку или притворялись мертвыми — распластывались на земле, положив голову между передними лапами и крепко зажмурившись: они воображали, что так их никто не увидит. Самая любимая игра у них была — «закопай себя». Фридезинхен тоже с удовольствием играла в эту игру. Она, конечно была большой мастерицей в этом деле и могла за три, самое большее — четыре минуты совершенно исчезнуть под землей. Она копала землю сильными передними лапами, когтистыми, с твердыми перепонками. А задними лапами она отбрасывала выкопанную землю. Когда она уходила глубже, то выталкивала землю задом, и только по кучкам земли и песка можно было догадаться, где же мама Фридезинхен.
Дети с восторгом подражали матери: как это было прекрасно — все глубже погружаться в таинственную тьму, уходя от яркого дневного света, пока он совсем не померкнет, а вокруг, если вдруг остановишься, тишина, такая тишина. Тогда Фридолин слышал только биение своего маленького сердца в маленькой груди. Ему больше всего нравилось быть совершенно одному, затаиться в безмолвном, темном лоне земли. Тут уж он был настоящим барсуком, потому что среди зверей барсуки больше всех любят одиночество и больше всех боятся — и зверей, и людей. Только в детстве барсук живет с себе подобными и уже с детства хочет всегда быть один.
Ах, маленький Фридолин — когда он зарылся глубоко в землю и, возможно, натолкнулся в самой глубине земного лона на покоящийся там камень, когда он проложил свой коридор под этим камнем, — вниз и потом — снова вверх, — и ничего не осталось от внешнего мира, ничего, кроме глубокой, тихо шуршащей бархатной черноты мрака, — каким счастливым чувствовал себя Фридолин! Он лежал на животе, переводя дух, и почти совсем забыл, что на свете есть еще мама Фридезинхен, сестра Фридерика и брат Фридрих. Он рывком перевернулся на спину, задние лапы подтянул к животу, голову спрятал между передними лапами и через мгновение уже крепко спал.
