— Ты очень умный, Алан. Я была права, когда предпочла тебя всем остальным мужчинам — я выбрала самого лучшего.
— Прибереги свои похвалы на потом, когда мы увидим, сработает ли это, — ответил Грин. — Иди к печке и делай, как я сказал. Если кто-нибудь примется спрашивать, зачем ты это делаешь, говори, что этого требует моя религия. Боги, — сказал он, когда Арма нырнула под край тента, — зачастую бывают очень кстати. Если бы они не существовали, их следовало бы выдумать.
Арма приостановилась и обернулась с выражением обожания на лице:
— Ах, Алан, это одна из тех вещей, за которые я тебя особенно люблю! Ты так остроумно говоришь! Так умно и в то же время почти богохульно!
Грин пожал плечами, сделав вид, что комплименты Армы ничуть его не затрагивают.
Минуту спустя Арма вернулась с тюрбаном, в который было завернуто что-то мягкое, но тяжелое. Через две минуты Грин вышел из-за тента. На нем был тюрбан, набедренная повязка и кожаный ремень с прицепленным к нему кинжалом. Не произнеся ни слова, Алан принялся карабкаться по веревочной лестнице, свисавшей с ближайшей мачты. Следом за ним поднялся Эзкр.
Арма и дети попытались подбодрить его. Двое старших мальчишек, сыновья герцога, кричали, чтобы он перерезал горло этому Эзкру, а если его, Грина, все — таки убьют, они отомстят за него, когда вырастут, а может даже раньше. Даже белокурая служанка Инзах всплакнула. Грин приободрился — приятно знать, что кто-то о тебе беспокоится. А еще больше его поддерживала мысль о том, что он обязан выжить — чтобы эта женщина с детьми не попала в беду.
Тем не менее Грин чувствовал, что его наскоро мобилизованное мужество испаряется с каждым шагом, ведущим вверх. Здесь было слишком высоко, а до лежащей внизу палубы — слишком далеко. Корабль становился все меньше и меньше, а люди сделались куклами с обращенными вверх белыми лицами, которые вскоре превратились в размытые пятна. В снастях завывал ветер, и мачты, казавшиеся у основания такими прочными и устойчивыми, стали теперь хрупкими и принялись раскачиваться.
— Чтобы стать матросом и войти в клан Эффеникан, нужно крепкое нутро, — сказал Эзкр. — Оно у тебя есть, Грин?
— Есть, но если меня замутит, то я его потеряю, и ты об этом пожалеешь — ты-то идешь ниже меня, — пробормотал себе под нос Грин.
Наконец после бесконечного подъема к самым облакам Грин добрался до верхней реи. Если о мачте он думал, что та тонкая и гибкая, то рея показалась ему зубочисткой, подвешенной над пропастью. А ему полагалось пройти до самого конца этой зубочистки, а потом повернуть и вернуться обратно.
