Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая тропа войны. Небесные киты Измаила | страница 18

— Немногие, — признал Миран.

Он откинулся на спинку кресла и задумался, сжимая в руках кубок с вином. Его единственный глаз, почти спрятанный за складками жира, буравил Грина. Землянин старался напустить на себя невозмутимый вид, хотя сердце его бешено колотилось, и ему лишь с трудом удавалось дышать ровно.

— Ты просишь очень многого, — в конце концов сказал Миран. — Если герцог узнает, что я согласился помочь бежать ценному рабу, меня казнят самым утонченным способом, а клан Эффеникан может потерять все права на плавание на кораблях и оказаться изгнанным в дикие холмы. Или им придется превратиться в пиратов. А это, несмотря на все досужие россказни, которые ты мог слышать, не очень прибыльная профессия.

— Ты произведешь фурор в Эстории.

— Это так, но я думаю о том, что сделает герцогиня, когда узнает, что ты бежал из страны! Ох, ох, ох!

— Нет никаких причин, по которым мое исчезновение могли бы связать с тобой. Каждый день из порта отплывает не меньше дюжины кораблей. А из того, что обо мне известно, она скорее подумает, что я отправился через холмы к океану. Или просто ушел в холмы — так часто делают беглые рабы.

— Да, но мне-то придется вернуться в Тропат. А члены моего клана, хоть и держат язык за зубами, когда трезвые, тем не менее, я вынужден признать, не дураки выпить. И кто-нибудь наверняка проболтается в таверне.

— Я покрашу волосы в черный цвет, коротко постригусь, как человек из племени Тзатлам, и наймусь к вам.

— Ты забываешь, что для того, чтобы стать членом экипажа моего корабля, надо принадлежать к нашему клану.

— Гм. Ну ладно, а как насчет приема в клан?

— Что — насчет приема? Я не могу об этом и заикнуться, если ты не сделаешь что-нибудь эффектное и приносящее выгоду всему клану. Постой! Ты играешь на каком-нибудь музыкальном инструменте?

— А как же, я — неплохой арфист, — быстро соврал Грин. — Когда я играю, то даже голодный степной кот подползет к моим ногам и станет нежно лизать мне пальцы.

— Превосходно! Только вот насчет нежности — всем известно, что степные коты считают человеческие пальцы лучшим лакомством и прежде всего отъедают именно их, даже раньше, чем глаза. Но звучит хорошо. Значит, эти четыре недели ты занимаешься своими делами, а потом, здоров ты будешь или болен, мы отплываем в неделю Дуба, в день Неба, в час Жаворонка, — в самое благоприятное время...

Следующие три недели тянулись для Грина невыносимо медленно. Хотя на самом деле они должны были бы пройти довольно быстро, настолько они были заполнены планами и замыслами. Он сообщил Мирану множество технических деталей, касающихся постройки баков для рыбы. Он заботился о том, чтобы герцогиня чувствовала себя довольной — теперь эта задача стала еще труднее, поскольку Грин не мог изображать, что всецело поглощен ее особой, когда его рассудок отчаянно выискивал уязвимые места в его плане, находил их в большом количестве, а потом так же беспокойно искал пути от них избавиться. При этом Алан знал, что для него жизненно важно не вызвать неудовольствия герцогини и не надоесть ей за это время. Заключение разрушило бы все его планы.