— Читай, если грамотная!
— А ты не покрикивай! — одернула его старуха. — На меня и генерал голоса не повышал!
— Ай да кухарочка! — звонко и одобрительно произнес стройный чекист.
Старуха не обратила внимания на похвалу, разгладила бумагу и долго ее рассматривала, приблизив к свече. Так долго, что матрос с хрустом сжал кулаки, но Бессонов взял его двумя пальцами за полу бушлата и тихо потянул. Литая фигура матроса послушно отодвинулась в сторону.
— Мы не ошиблись? — вежливо и скрипуче спросил Бессонов. — Вы Авдотья Петрова?
— Не ошиблись! — сухо ответила старуха.
— Кухарили у генерала Костомыслова?
— Кухарили! — передразнила старуха, подделываясь под скрипучий голос карлика. — Неужто в чеке нормальных людей нету: один — медведь, другой — клоун! Ребенка еще прихватили! Тьфу!
Стройный чекист весело рассмеялся.
— А ты чего гогочешь по-бабьи? — уставилась на него старуха. — Шапку хоть бы снял! В дом вошел — не в конюшню! — Затем она напустилась на председателя домкома: — Кого ты притащил ко мне, нога твоя деревянная!
— Не лайся, Авдотья! — председатель пристукнул костылем и предупредил: — Худо тебе будет за язык! Ох, худо!
— Как же! Испугалась!
Старуха подбоченилась и с вызовом уставилась на чекистов.
— Бояться нас не надо, — сказал Бессонов. — Ведите-ка лучше в комнату. Посмотрим, как вы генеральское добро бережете, хорошо ли от народа прячете.
— Проверь! — зло ответила старуха и скрестила руки на груди.
Бессонов взглянул на матроса. Тот взял свечу и приказал старухе:
— Веди!
Из прихожей они вошли в коридор. Старуха распахнула первую дверь, и все увидели массивную золоченую раму, тускло поблескивавшую на стене. Матрос со свечей протопал прямо к ней. Бессонов взял Юрия за локоть, подвел к картине и ласково скрипнул:
— Будь добренький, посмотри внимательно.
Пока Юрий рассматривал заключенное в богатую раму полотно, он все время чувствовал у самого уха порывистое взволнованное дыхание карлика. Если бы не это волнение, Юрий сразу бы сказал, что и пруд, и лебеди, и таинственный замок на картине — все это не искусство, а базарная дешевка, вставленная в позолоченную раму. Но ему было неудобно без всякой подготовки заявить, что это не картина, а ремесленная мазня. Получилось бы, что чекисты даром работали, напрасно не спали сами и подняли с постели других.
— Одна рама чего стоит! — восхищенно произнес чекист, похожий на Ленского.
— Рама хорошая, — подтвердил Юрий и с виноватым видом повернулся к Бессонову, — а картина… Она не из этой рамы.
