Бабьи тропы | страница 18
Путь Архангельского к пониманию своего места в новом обществе под воздействием умного опытного партийного работника Волкова и председателя Губчека Зелтыня (знаменитого тенора все-таки подержали в ЧК) и составляет содержание повести.
Убедили певца факты, неопровержимо свидетельствовавшие, что настоящими ценителями искусства и бережными его хранителями оказались те самые простые люди, которых-совсем недавно артист высокомерно называл хамами и для которых упорно отказывался петь. Одна из самых трогательных сцен — разговор коменданта ЧК Суровягина, в прошлом орехово-зуевского рабочего, с Архангельским о живописи при отборе картин для музея. Она-то и стала первым толчком к перелому в сознании артиста.
Давно ушли в прошлое конкретные обстоятельства, порождавшие реальные взаимоотношения Архангельского с Волковым и Зелтынем, но до сих пор живы ленинские принципы этих взаимоотношений.
В годы Великой Отечественной войны Ф. Березовский возвращается в родной Омск. Он принимает участие в общественной и литературной жизни города, много работает над романом «Отечество», так и оставшимся неоконченным.
Умер Феоктист Алексеевич 6 апреля 1952 года в Москве.
Ф. Березовский был из того поколения писателей, которое с оружием в руках завоевывало и утверждало Советскую власть. До конца жизни он стоял на боевом посту. В одной из автобиографий он так и написал: «Считаю себя простым солдатом революции».
Н. Яновский
Часть первая
Бабий заговор
Глава 1
Всю зиму пополнялась и двигалась с запада на восток большая партия ссыльнопоселенцев и каторжан, одетых в серые бушлаты и в коты. Шли они закованные в кандалы и окруженные вооруженным конвоем.
Всю зиму от тюрьмы к тюрьме, от этапа к этапу тянулись дни, томительные, однообразные и скучные.
Шагали арестанты через широкие российские поля, через мохнатые уральские сопки с серыми оскалами, заваленные снегом, через безбрежные просторы забеленных сибирских степей, через темную синеву непроходимых зарослей сосны, ели и березы. Шагали они с обмороженными и облупившимися лицами, с бритыми наполовину головами, с желтыми тузами на спине. Шагали под размеренные всплески кандального звона, под вой буранов и вьюг, под матерные окрики солдатской команды.
И лишь брызнула с небес голубая весенняя оттепель, миновали кандальники потемневший и готовый к разлому Иртыш, неделю передохнули в вонючей омской тюрьме и, по сырой весенней прели, пошли большим Сибирским трактом дальше на восток.
