ДЮПРЕ. И, наконец, дошел до меня, главного брив-ла-гильярского нотариуса.
ЭМИЛЬ. Но, господин Дюпре, история этого ящика должна быть очень любопытна.
ДЮПРЕ. О, весьма. Вы знаете тот старый, полуразвалившийся дом, который до сих пор еще называется отель де Ратиньер... Этот дом принадлежал в тысяча семьсот сорок первом году Жерому де Ратиньеру, лимузенскому сенешалю; покойник был большой чудак; он умер бездетен, и его наследники по боковой линии получили в наследство славные земли; но при сем своем богатстве старик не оставил им денег... У него было два завещания: одно для современников, другое для потомков, и этим-то последним назначен этот таинственный ящик... посмотрите, как он тщательно заперт и запечатан двумя свинцовыми печатями.
ЭМИЛЬ. Это очень странно.
ПИСАРЬ. Я закончил, господин Дюпре.
ДЮПРЕ. Покажите.
ПИСАРЬ. Прошу вас.
ДЮПРЕ. Ну вот, совсем другое дело. Хорошо... ступайте. (Эмилю). Прочтите эту статью духовного завещания.
ДЮПРЕ (подавая ему бумагу). Прочтите эту статью духовного завещания.
ЭМИЛЬ. (читая). "...Что же касается до ящика дубового дерева, запечатанного нашею гербовою печатью, то я желаю и приказываю, чтобы он был отдан под сохранение старшему из городских нотариусов, и потом должен передаваться из поколения в поколение, до истечения ста лет после моей смерти..."
ДЮПРЕ. Сегодня, десятого сентября, минул вековой срок, и ровно в четыре часа должно последовать открытие ящика.
ЭМИЛЬ. В четыре часа.
ДЮПРЕ. Читайте дальше.
ЭМИЛЬ. (читает). "...Сверх того, я желаю, чтобы мои потомки, все, сколько их в тысяча восемьсот сорок первом году ни будет, созваны были со всех концов государства посредством объявлений, нарочитых публикаций для того, чтобы в их присутствии, в квартире тогдашнего главного нотариуса, в день большого приходского праздника, приступлено было ко вскрытию упомянутых печатей".
ДЮПРЕ. Да, вот уже с полгода, как я официально публиковал о приближении срока. И что ж? Несмотря на мои старания, розыски и издержки, никто из наследников предварительно не дал мне знать о своем существовании.
ЭМИЛЬ. Неужели никто не являлся?
ДЮПРЕ. Никто. Может быть, боятся мистификации чудака-покойника.
ЭМИЛЬ. Или, может быть, его фамилия вовсе пресеклась.
ДЮПРЕ. Не думаю.
Куплеты нотариуса:
Кто без корысти другим помогает,
Не ожидая чинов и наград,
Истину часто одну забывает:
Бедный и добрый - всегда виноват.
Кто же другим наступает на пятки
И без обмана не прожил и дня,
Рвет пожирнее кусок без оглядки -
