Старые друзья и новые враги.
Мне не хотелось покидать Париж, не поделившись с кем-нибудь своей радостью, и тут я вспомнил о своих первых друзьях в этом городе, о трех братьях — Атосе, Портосе и Арамисе; я никогда не порывал отношений с ними, правда, со времени расформирования Роты Мушкетеров мы виделись намного реже, вот потому-то я и направился к ним. Из троих братьев я нашел только Атоса, он весело поприветствовал меня и заметил, что по моему сияющему виду можно заключить, что я нашел сокровища. Я ему ответил, что примерно так оно и было, но кроме того я еще и обручился и не пожелает ли он отпраздновать вместе со мной мою помолвку. Он охотно согласился и начал было расспрашивать меня о деталях, но я ему возразил, что сначала мы усядемся за стол, а потом уже я ему все подробно объясню. Он принял мой план действий; мы вышли от него и нырнули в первый попавшийся кабачок. Но едва мы устроились и заказали хозяину вина, как дверь растворилась, и на пороге показался пышно разодетый молодой человек; он оглядел зал, направился прямо к нашему столу и сел напротив меня.
Предваряя наши протесты, он представился мне, как сын Мадам де…, сказал, что хорошо меня знает, поскольку следил за мной, так же хорошо знает и о моих отношениях с его матерью, так как подслушал кое-что из наших бесед, а далее он по-дружески попросил бы меня оставить мою Даму в покое; если [120] же я этого не сделаю, а напротив, захочу вступить с ней в церковный брак, то он специально привезет в Париж Кюре из их прихода Сент-Эсташ, и тот прямо в церкви опротестует этот брак, а он сам его поддержит, потому, во-первых, что он дорожит своим будущим наследством и не допустит, чтобы его у него похищали, а во-вторых, потому, как один из его приятелей был также ближайшим и давним другом его матери. С этими словами он встал, пожелал мне всяческих успехов, сказал, что я всегда могу рассчитывать на его услуги, откланялся и вышел. Мне показалось, будто я целую вечность просидел, разинув рот и не зная, что сказать, настолько его явление меня ошеломило; но наконец я вскочил и, даже не попрощавшись с Атосом, выбежал вслед за ним.
Двадцать тысяч ливров ренты.
Когда я очутился на улице, того там и след простыл; не зная, что предпринять дальше, я вернулся в кабачок и выложил Атосу всю историю. Тот изумленно выслушал ее и, может быть, желая меня успокоить, сказал, что если этому мошеннику пришла в голову идея засадить в один из маленьких домов собственную мать, то уж наверняка ему ничего не стоило наврать и мне; по его мнению, я должен был сейчас же отправиться к Даме, все там окончательно выяснить и снять камень со своей души. Я рассудил, что он, разумеется, прав, попрощался с ним на этот раз, пообещал держать его в курсе дела и уныло побрел обратно к дому Дамы.
