Управлять священными крыльями умели лишь высшие жрецы, и принцесса ничего не смогла поделать, когда ветер стал относить ее к Свободным Горам. Там ее сперва чуть не прикончила буря, а потом взяли в плен четвероногие каннибалы…
Но с еще большей ненавистью и отвращением, чем о Кависе или о любом из ва-гасов, Наа-ее-лаа говорила о Кларке Ортисе. Этот ублюдок осаждал ее на каждом привале, уговаривая уступить его домогательствам и обещая взамен свою помощь и покровительство. Наконец оскорбленная принцесса Лаэте чуть не выцарапала Ортису глаза, и тогда негодяй, должно быть, наговорил на пленницу Го-ва-го. С тех пор Наа-ее-лаа перестали кормить и заставили идти пешком. Если она отставала, ее били, а дети но-вансов отбирали почти всю еду, какую ей удавалось найти…
Слушая о том, что пришлось вынести девушке во время последних четырех ол похода, я до боли стискивал кулаки. Непонятно, как выросшая в довольстве и холе дочь ямадара вообще смогла все это выдержать?
Да, маленькая слабая Наа-ее-лаа оказалась крепким орешком! Но теперь ей не могла помочь вся ее отвага и стойкость: истощенный организм был не в силах бороться с недугом.
Лунная девушка уже не металась по своей жалкой постели, а лежала неподвижно, закрыв обведенные темными кругами глаза и тяжело дыша. Изредка она приподнимала тяжелые веки и, убедившись, что лавадар Джу-лиан сидит рядом, снова впадала в забытье.
Я видел, что она умирает.
И когда Наа-ее-лаа в очередной раз с трудом приоткрыв глаза, жалобно взглянула на меня, я решился.
Пусть я стану убийцей, но сидеть и безучастно смотреть, как гибнет эта девушка, было выше моих сил!
Я разделил таблетки олететрина и аспирина на четыре части, растер их с водой и влил смесь в запекшийся рот Наа-ее-лаа. Теперь оставалось только ждать.
Спустя полчаса мне показалось, что больной стало легче дышать. Боясь поверить в это, я молча сидел рядом, вслушиваясь в хриплое неровное дыхание принцессы…
Еще через полчаса впервые за долгое время я услышал ее голос: Наа-ее-лаа пошевелилась и попросила пить. Я напоил принцессу, вылил остатки воды на руку и положил холодную мокрую ладонь на ее горячий лоб.
— Тебе лучше, Неела… Прости, Наа-ее-лаа?
— Да… Ты можешь называть меня Неелой…
Спохватившись, что веду себя слишком вольно, я поспешно отдернул руку, но принцесса успокаивающе улыбнулась мне распухшими губами. Именно эта жалкая улыбка навеки отдала мое сердце рыжеволосой лунной девочке — Наа-ее-лаа, дочери ямадара Сарго-та.
