До лагеря я дотащил ее через три часа. Пришлось опять кружить по буеракам, заметая следы. Все это время она была без сознания, лишь однажды прошептала что-то.
Постаравшись максимально согреть наше логово, я чуть не спалил его, пришлось сбивать с елок шустрые огоньки. Зато внутри ощутимо потеплело, и Маринка открыла, наконец, глаза.
— Очнулась? Ну и напугала же ты меня…. Не дергайся, я вот сейчас тебя перевяжу, наконец, правильно.
— Больно…
— Ну, что ж я тут поделать-то могу? На, шнапса глотни, все легче будет.
— Не хочу я его, дядя Саша…
— Так и я не напоить тебя стараюсь. А все же легче будет боль терпеть. Там-то я тебя наскоро перевязал, ты и не чуяла ничего, без сознания была. А здесь — лучше уж со шнапсом, чем без него. Мне с тобой тут ковыряться долго, терпеть трудно будет. И не дергайся и не красней! Нашла тоже повод… У меня медсестер для тебя нету. Так что — не вертись.
Перевязка заняла прилично времени. Для меня было совершенно очевидно — до фронта мы не доберемся. И уж тем более — через него нам вдвоем не перейти. Просто не дойдем. Ходить она сможет не ранее, чем через две недели. И то — в лучшем случае. Значит, переход к нашим — откладывался. И с раной её что-то надо делать уже скоро. А где я тут, в лесу, найду ей врача?
— Дядя Саша?
— Ну, чего тебе, горе ты мое луковое?
— А там, у тайника, кто это внизу был?
— Похоже, что наш. Судя по всему, гнали его давно, из оружия у него только наган и «парабеллум» остался. Да и патронов — кот наплакал. Ни еды, ни документов — ничего не было.
— Его убили?
— Да. Полицай сбоку из «СВТ» ударил, была там, в бревнах, дырка. Сверху я ее не видел, а полицай вблизи рассмотрел.
— А кто в меня попал?
— Ты не видела?
— Нет, я только выстрел заметила. Он из куста стрелял — вот снег с веток и посыпался. Да и перед ним снег взвихрило — выстрелом, наверное.
— Правильно ты его срисовала! Только вот стрелять на такую дистанцию из автомата на бегу, я и сам бы не рискнул. Из пулемета — еще, куда ни шло. Да и зачем ты вскочила-то?
— Так я думала, он вас….
— Убил?
— Да…
— Меня, Котенок, убить весьма затруднительно. Из ума я не выжил еще, и подставлять башку под каждую пулю — не собираюсь. А упал я, чтобы его из укрытия выманить.
— Удалось?
— Вылез. Не простой полицай оказался. По документам судя — фольксдойч, откуда-то из Прибалтики. Он, видать, неслабой шишкой был и парня этого, парашютиста, они давно вели. Смотрели — куда и к кому пойдет. Чтобы и этих тоже взять тепленькими. Странно, почему с ними немцев не было? Разве что, решил этот фольксдойч перед ними оттопыриться покруче?
