— Душка, — Гарри всегда называл кого-либо «душкой». — Всё в порядке. Я немного дебил, чтобы понять всё это.
Женщины Гарри всегда радовались толстой пачке денег в его руках. Это помогало улучшить его очень маленький член. Я доволен своими усилиями и улыбаюсь Дейзи. Но она выглядит скорее смущенной, чем смягчившейся.
— Что такое душка? Это какое-то украинское слово? — спрашивает Дейзи. — И дебил? Что значит дебил?
Я опускаю голову и закрываю глаза. Это полная катастрофа.
— Как насчёт попкорна? — и заказываю до того, как она успевает запротестовать.
— С маслом? — спрашивает меня продавец. Я мотаю головой в знак отрицания. Масло — это плохо.
— Без масла. Без соли, — я киваю продавцу. Дейзи пытается что-то сказать, но когда я поворачиваюсь к ней с приподнятой бровью, она просто замолкает и отворачивается. Возможно, она просто не любит попкорн.
Устроившись в кинозале, никто из нас не произносит ни слова, ни во время трейлеров, ни в начале фильма. Персонажи на экране чётко поделены на добрых и злых, но я смотрю только на Дейзи. Она застывает на своём месте, настолько увлекаясь фильмом, что забывает о том, что я рядом.
Кино угнетает меня. Я ненавижу это. Люди на экране шипят на плохих парней, жаждущих власти, лишь чтобы свободно прожигать свои жизни. Возможно, у них не такие грязные методы, как у плохих парней, но в жизни всё не так жёстко делится на чёрное и белое.
На этот раз мои умелые руки и глаза подмечают всё, что сделано плохо. Скорость и траектория пули показаны неверно, оружие используют неправильно. Настоящий профессионал никогда не будет использовать полуавтоматическую винтовку. Только с поворотным затвором. Хотя что-то подсказывает мне, что Дейзи всё равно.
Когда фильм заканчивается и включается свет, Дейзи поворачивается ко мне с широко открытыми, восхищёнными глазами и улыбкой на лице. Я в ответ изображаю удовлетворение от фильма.
— Разве это не потрясающе? — спрашивает она.
— Потрясающе. Да.
Я встаю и протискиваюсь сквозь толпу навстречу ночному воздуху.
— Кажется, тебе не понравилось.
Дейзи наклоняет голову и всматривается в меня, как будто по моей реакции на вопрос пытается понять, захочу ли я увидеть её снова.
Я раздумываю, стоит ли врать ей снова, ведь она уже что-то подозревает. Я и так говорю или неправду, или полуправду, так что сейчас, думаю, лучше сказать правду.
— Мне не понравился конец.
— Серьёзно?
Дейзи выглядит удивлённой.
Очевидно, лучше бы я соврал.
— Конец мог быть только таким. Добро победило зло. Разве нет?
