— Рад-то я рад, — сказал он. — Хорошо, конечно, поехать учиться. Но, знаете, как подумаю, что на целый год отрываюсь от своего района, что все это, — он показал справа и слева от себя, — будет без меня жить, без меня восстанавливаться, так, поверите, грустно становится.
Он вдруг посмотрел на меня и сказал:
— Вот что, товарищ штатпроп, довольно вам ходить пешком. Я договорился с Василием Степановичем — мои дрожки к вам перейдут.
На крыльцо вышла делегация «Девятой» шахты.
Мещеряков крикнул в темноту, чтобы машина «Девятой» подошла. И когда подъехал грузовик и все стали усаживаться, Приходько-сын взял за руку отца.
— Герасим Иванович, — сказал он, — я завтра уезжаю на учебу. Пожелайте мне счастливой дороги, И смотрите: молодейте…
Что-то дрогнуло в лице старика. Он ухватился руками за сына, и я в первый раз услышал, как он назвал его по имени: Степа…
— О чем задумался, штатпроп? — спросил меня Василий Степанович.
Я пошел проводить Егорова. Он шел, чуть прихрамывая, усталый, возбужденный. Когда мы проходили мимо молодого парка, Егоров остановился и, подпрыгнув, сорвал зеленый лист клена.
— Как они выросли… Помните, когда мы их привезли из питомника, какими они выглядели хрупкими, маленькими, боязно было… вырастут ли. Выросли!
Он шел, прижав к груди холщовый портфель, и жадно и радостно дышал весенним воздухом.
— Чудесная ночь, — сказал он. — Я бы так всю ночь бродил, и бродил, и бродил. Какой-то праздник у меня на душе. Надо готовиться к слету врубмашинистов. Надо готовиться к докладу на этом слете, а в голове ни одной мысли. Про себя я формулирую тему дня таким образом: люди и уголь. Одобряете? Но как начать? Хочется, чтобы весной запахло. А что если так именно начать: товарищи, наступила весна, весна тридцатого года Великой Революции, время смелых мечтаний, время новых дел… Так, кажется, не принято. А было бы хорошо вот так именно начать. Как вы думаете?
И, взяв меня под руку, он сказал:
— Вы, кажется, сдружились с Легостаевым, он, мне думается, питает к вам доверие. Помогите ему получше подготовиться к докладу, только делайте это чутко, осторожно, так, чтобы в докладе виден был именно Легостаев, и боже упаси вставлять в его доклад — «под руководством районного комитета…» Это ведь само собой разумеется. Хочется думать, что это так.
Ночью меня разбудил телефон. Звонил Егоров.
— Посмотрите в окно, — сказал он.
Я босиком кинулся к окну. Шел сильный дождь.
— Видели? — сказал Василий Степанович и пожелал мне спокойной ночи.
