— Конечно-конечно, — миловидная женщина шмыгнула носом и ласково улыбнулась обеим дочерям. — Что это со мной? Взгрустнулось мне как будто, а меж тем внизу нас ждут именитые гости! Многие приехали на торжество с первыми лучами солнца, и среди них ваш отец, родственники и другие приглашенные.
— А Диего? — взволнованно спросила невеста.
Теплый взгляд задержался на Элене.
— А он бедный мается у дверей часовни в ожидании того счастливого мига, когда наденет на твой прелестный пальчик обручальное кольцо, — Вероника глубоко вздохнула и, подойдя ближе, поцеловала дочь в лоб, подставленный ей в смиренном почтении. — Благословляю тебя, дорогая, будь счастлива и любима! Пусть твоя семейная жизнь наполнится радостью и светом. Уважай желания и мнение своего мужа, Элена. Диего достойный человек, будь и ты ему хорошей женой.
С надлежащей почтительностью добродетельной дочери Элена поцеловала протянутые матерью четки и только после этого, распрямив плечики, гордо вскинула упрямую головку, украшенную жемчужной диадемой с изумрудами и нефритами, подарок на свадьбу жениха невесте.
— Благодарю, матушка. Отец благословил меня накануне. Теперь я готова, можно спускаться.
Направляясь к семейной часовне, построенной два века назад их благочестивыми предками, Каталина с интересом наблюдала, как слуги и арендаторы выстроились в две шеренги по бокам от дороги и радостными возгласами приветствовали молодую невесту.
— Эх, какая красавица! — неслось с одной стороны.
— Краше нашей невесты нет во всей округе! — отвечали с другой стороны.
— Да что там в округе! Во всей Андалусии нет прекрасней сеньориты Элены!
— Что есть, то есть! Это точно! — на разный манер вторили грубые крестьянские голоса.
Несмотря на своенравный и зачастую свободолюбивый характер, старшая дочь сеньора Переса славилась не столько своей знойной средиземноморской красотой, доставшейся ей по наследству от матери, коренной уроженки Каталонии, сколько живостью ума и крайней степенью справедливости в отношении обиженных жен округи. Если вдруг до нее доходили слухи, что какой-то арендатор притесняет свою жену или, что гораздо серьезнее, «ходит срывать цветочки в чужой огород», то она немедленно шла к отцу и требовала честного разбирательства по этому возмутительному делу. И по итогам оного, если предоставляемые доказательства оказывались неопровержимыми, обиженной жене в качестве возмещения обид полагались новые платья и разного рода женские безделушки, которые оплачивал сам проштрафившийся муж. Это происходило даже в том случае, если ему приходилось тратить свои последние сбережения, и, невзирая на то, что впоследствии он вынужден был голодать. Тем временем его любовница, если такова имелась, должна была в течение месяца делать всю грязную хозяйскую работу по его дому под бдительным оком обманутой жены и язвительными насмешками ее родственников и соседей. То же самое касалось замеченных в адюльтере жен арендаторов. Как правило, изменницу ждало наказание у позорного столба, после которого обманутый муж должен был сам решать, прощает он блудницу и продолжает жить с ней, как ни в чем не бывало или с позором прогоняет ее прочь. Надо отметить, что в отличие от других поместий в округе Гранады, арендаторы сеньора Переса жили большими дружными семьями, и подобные случаи встречались здесь редко.
