Дарси сделала вид, что размышляет. Она действительно размышляла, правда, не в том направлении, которое ему представлялось.
А думала она вот что: Наркоманы тоже заверяют, что никогда в жизни больше не притронутся к дури. Что останавливались раньше и могут остановиться теперь. Только на самом деле все иначе, даже когда сами искренне верят в свои слова. И с ним то же самое. Что мне делать? Мне не удастся провести его, потому что мы слишком долго прожили вместе.
Ей ответил холодный голос, о существовании которого она никогда не подозревала. Наверное, какой-то аналог голоса Би-Ди, твердящего Бобу о динамистках в ресторанах, на улицах, в дорогих кабриолетах с опущенным верхом, перешептывающихся и понимающе переглядывающихся друг с другом на балконах своих квартир.
А может, это был голос ее двойника из зазеркалья.
А почему нет? — спросил голос. В конце концов, он же тебя… одурачил.
Но что потом? Она понятия не имела. Все происходило здесь и сейчас, и думать нужно было именно об этом.
— Ты должен обещать остановиться, — сказала она медленно, будто с трудом подбирая слова. — Дать самую священную клятву, которую невозможно нарушить.
На лице Боба отразилось такое облегчение, что он даже стал похож на мальчишку, и она невольно растрогалась. Он редко напоминал мальчишку. Правда, этот мальчишка некогда собирался отправиться в школу с оружием.
— Я обещаю, Дарси. Клянусь! Я уже говорил.
— И мы никогда больше не будем об этом говорить.
— Обещаю.
— И ты не станешь посылать документы Дюваль в полицию.
На его лице отразилось разочарование — тоже мальчишеское, — но она была непреклонна. Он должен прочувствовать наказание, пусть даже в такой мелочи. Тогда он поверит, что сумел убедить ее.
А разве нет, Дарселлен? Разве это не так?
— Мне мало одних обещаний, Бобби. Не по словам судят, а по делам. Ты отправишься в лес, выроешь яму и закопаешь там документы женщины.
— А когда я это сделаю, мы…
Она протянула руку и закрыла ему ладонью рот.
— Тсс! Ни слова больше! — Она постаралась придать голосу суровость.
— Хорошо! Спасибо, Дарси. Спасибо!
— Не понимаю, за что ты меня благодаришь. — А затем она заставила себя договорить до конца, хотя при одной мысли, что он будет лежать рядом, почувствовала омерзение и гадливость. — А теперь раздевайся и ложись в постель. Нам обоим надо поспать.
