То же самое случалось и на других уроках. Столы отодвигали, я сидела одна, все злобно на меня косились.
Во время обеда я быстро сбегала в столовую, схватила лимонад и тост с сыром и ветчиной и убежала в свою комнату, прежде чем кто-нибудь смог бы наброситься на меня. Алексей всё время оставался позади и не отставал. Опять же, он ничего не взял поесть. Постепенно я начала задаваться вопросом, а не питался ли он воздухом, молчанием и взглядами.
Я поднялась по лестнице в свою комнату и уже потянулась за ключом, когда заметила, что кто-то снова изрисовал дверь и стену рядом. Бабушка Фрост отмыла вчера большую часть граффити, но кто-то вернулся и написал это снова, тем же самым красным цветом Жнецов.
УБИЙЦА. МЯСНИК. СТЕРВА-ЖНЕЦ.
Желудок сжался, а к глазам подступили слёзы, но, быстро заморгав, я сдержала их, как делала всё утро. Алексей стоял рядом со мной и смотрел на дверь, как всегда с пустым выражением лица.
– Вот, – пробормотала я и сунула ему в руки пакет с тостом. – Почему бы тебе не съесть его? Я больше не хочу.
С этими словами я зашла в комнату и закрыла за собой дверь, оставляя его одного в коридоре. Я стояла там, посередине башни, и глубоко дышала. Я не заплачу. Не заплачу. И не сделаю одолжения Хелене, её друзьям и всем остальным, даже если рядом не было никого, чтобы стать свидетелем моего краха.
Мои эмоции колебались между расстройством, страхом, печалью, меланхолией, возмущением и гневом. Я ухватилась за гнев, вспомнила каждое оскорбление, каждое проклятие и злобный взгляд и представила, что каждое унижение – это один кирпичик. С помощью этих камней я выстроила стену вокруг своего сердца, ограждая его от боли. Мне понадобилось несколько минут, в конце концов я достаточно успокоилась, чтобы справиться с остальной частью дня. Сначала я поменяла книги, вытащив те, что нужны на утренних занятиях, и положила те, что понадобятся после обеда. Сделав это, я не почувствовала себя лучше, но, по крайней мере, заняла себя хоть чем-то на несколько минут.
Глаз Вика открылся, когда я вытащила меч из сумки и положила на письменный стол.
– Не волнуйся, Гвен. Всё наладится. Вот увидишь. Ты не первый студент, ложно обвиненный в том, что он Жнец. Как только Протекторат снимет с тебя все обвинения, всё снова придет в норму.
Я подумала о ярости и отвращении, сверкавших в глазах моих одноклассников, а также в глазах учителей и всех остальных.
Я покачала головой. – Не думаю, что когда-нибудь все снова станет как прежде. Сегодня все смотрели на меня... как будто я отвратительный таракан, которого они хотят размазать по подошве ботинка... Чистая ненависть в их глазах...
