Я Мише Галкину перед уходом шепнул: посмотри, мол, что с комбатом будет. Через час сопровождающие вернулись. Я — к Мише: ну что? Сдали, говорит, в штаб. А потом видели, как он шёл по коридору уже без ремня и погон.
— Вернемся к главе "Арест". Солженицын, в частности, пишет: "Комбриг вызвал меня на командный пункт, спросил зачем-то мой пистолет, я отдал, не подозревая никакого лукавства, — и вдруг из напряжённой неподвижной в углу офицерской свиты выбежали двое контрразведчиков, в несколько прыжков пересекли комнату и, четырьмя руками одновременно хватаясь за звёздочку на шапке, за погоны, за ремень, за полевую сумку, драматически закричали:
— Вы — арестованы!"
Откровенно говоря, когда я читал этот эпизод, он вызвал у меня недоумение: зачем контрразведчикам хвататься за звёздочку на шапке? И разве можно одновременно четырьмя руками ухватить пять предметов? Я пришел тогда к выводу, что эта ситуация выписана так намеренно. Гротескно, с издёвкой. Теперь же, исходя из вашего рассказа, выходит, что арестовали Солженицына совсем не на командном пункте. А в штаб бригады он был сопровожден уже без пистолета?
— Именно так. Но это ещё не все, если можно так выразиться, неточности. Чуть ниже Солженицын пишет, что за десять дней до ареста он вывел из "мешка", где оставались огневой дивизион и двенадцать тяжёлых орудий, почти что целой свою разведбатарею. Я вам рассказывал, как было дело. Он загнал свою батарею в этот "мешок", а сам смылся. И не через десять дней после той заварушки его арестовали, а на следующий день.
— Больше вы не встречались со своим комбатом?
— Нет. В бригаде говорили, что за измену Родине его сначала приговорили к расстрелу, а потом заменили 10 годами лагерей. А комбатом был назначен капитан Овсянников.
Предатели и лжецы
Евгений Спицын
нобелевский лауреат Солженицын как зеркало отечественного либерализма
Стихотворение, красовавшееся на груди чучела Солженицына, висевшего на заборе музея ГУЛАГа, — не шедевр поэтического искусства. Однако всё, что там сказано, — правда. И музей — предательский, и Солженицын — предатель.
Воистину, предатель никогда не назовётся Иудой. Люди, предавшие страну, когда-то присягнувшие партии, а потом её предавшие — любят Солженицына, почитают его как гуру, нуждаются в нём, как в воздухе, ибо для них он — та "совесть", которая оправдывает и возвеличивает их измену. Рядом с Солженицыным не страшно чувствовать себя предателем. Тем более, что и власть, как на Западе, так и в нашей стране — не подводит, поддерживает.
